Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник)

– Надеюсь, в «Вуазане»? – предположил я. – Гусиная печенка была просто объедение.

Силверы, даром что однояйцевые близнецы, были полными противоположностями почти во всем, хотя родились с разницей лишь в три часа. Они напоминали мне еще более трагическую пару сиамских близнецов, из которых один брат был беспробудный пьяница, а другой трезвенник, на долю которого, по несчастью, выпадало не столько хмельное опьянение непутевого брата, сколько его свирепые похмелья со всеми радостями тошноты и головных болей. Это был единственный похмельный трезвенник, о каком мне доводилось слышать. Примерно такими же противоположностями были Арнольд и Александр, с той только счастливой разницей, что они, слава Богу, не срослись.

– Я тут бронзу неплохую присмотрел, – сообщил я. – В аукционном доме Шпанирмена, на Пятьдесят девятой улице. Это на аукционе ковров, торги послезавтра.

Силвер-младший только отмахнулся.

– Мне сейчас не до коммерции. Расскажите об этом моему фашисту-брату. У меня жизнь решается! Понимаете, жизнь!

– Еще бы! А кто вы по гороскопу? Когда родились?

– Я? Двадцать второго июня. А что?

– Значит, Рак, – констатировал я. – А Александр?

– Двадцать первого ночью. Зачем это вам?

– Значит, еще Близнец.

– Близнец? Конечно, близнец! Разумеется, близнец, кто же еще? Бред какой-то!

– Я имею в виду, по созвездию Близнец, он родился в последний день этого зодиакального знака. Это многое объясняет.

– Что именно?

– Ваши характеры. Они слишком разные.

Арнольд не сводил с меня недоуменного взгляда.

– И вы в это верите? Во всю эту чушь?

– Я верю и в куда большую чушь, господин Арнольд.

– А что за характер у Рака? Господи, слово-то какое мерзкое!

– Оно не имеет ничего общего с болезнью. Только с представителем фауны, которого с древних времен держали за отменный деликатес. Как омар, только гораздо нежнее.

– А по характеру? – не унимался Арнольд-жених.

– Глубина. Голос чувства. Тонкая восприимчивость, наклонности к искусству, привязанность к семье.

Арнольд заметно оживился.

– А в любви?

– Раки романтики. Даже идеалисты! Верны до гроба и держатся за свою любовь так крепко, что оторвать их у нее можно только вместе с клешней.

– Фу, какой жуткий образ!

– Ну, это символически. А в переводе на язык психоанализа это означает примерно вот что: отнять у вас вашу любовь можно, только вырвав у вас половые органы.

Арнольд побледнел.

– А мой брат? С ним как?

– Он Близнец, ему куда легче жить. Он двуликий Янус. Сегодня один, завтра другой. Меняет личины шутя. Ловкий, шустрый, остроумный, блестящий.

Арнольд понуро кивнул.

В тот же миг дверь распахнулась, и на пороге возник двойной близнец Александр, лоснясь от кошерной еды и попыхивая некошерной сигарой.

Арнольд бросил на меня красноречивый взгляд, умоляющий его не выдавать. Александр тем временем благосклонно со мной поздоровался и полез в карман за бумажником.

– Мы вам еще должны комиссионные за второй молитвенный ковер, – заявил он. – Сто пятьдесят.

– Разве не сто? Если не восемьдесят? – с неожиданной деловитостью перебил его Арнольд, этот мечтательный и глубоко ранимый Рак.

От возмущения я чуть не онемел. Каков предатель! Оттяпать у меня мои кровные! Не иначе задумал на эти денежки сводить свою конспиративную невесту в «Вуазан», если вообще не в «Павильон»!

– Сто пятьдесят! – твердо заявил Александр. – Заработаны в честном коммерческом поединке с вашим другом Розенталем! – Он выдал мне две банкноты. – На что будете тратить? Купите себе второй костюм?

– Нет, – ответил я, злорадно покосившись на Арнольда, этого астрологического выжигу, – на эти деньги я приглашу одну очень элегантную даму в «Вуазан», еще кое-что потрачу на адвоката…

– Тоже в «Вуазане»? – поддел меня Александр.

– Нет, у него в конторе. А на остаток выкуплю на аукционе в «Плаза-хаус» маленькую бронзу, которой господин Арнольд решительно пренебрег, – добавил я, отвешивая вероломному Раку очередную оплеуху.

– Арнольд сейчас не вполне вменяем, – сухо заметил Александр. – Если приобретете, дадите нам опцион?

– Разумеется! Я же ваш постоянный клиент!

– А как ваши дела у этого оптового кровососа Блэка?

– Превосходно. Он изо всех сил пытается привить мне философию антиквара в буддистском смысле: любить искусство, но так, чтобы любить и торговлю искусством. Обладай, но не ради обладания.

– Брехня! – отмахнулся Александр.

– Чтобы насладиться искусством, так считает Реджинальд Блэк, вполне достаточно музеев. В музеях есть все, ты идешь, наслаждаешься и не трясешься, что у тебя дома картины сгорят или их выкрадут. Кроме того, в музеях все равно самые лучшие вещи, в частной продаже таких уже не встретишь.

– Вдвойне брехня! Если бы он сам во все это верил, интересно, чем бы он кормился?

– Своей еще большей верой в жадность человеческую!

Силвер неприязненно усмехнулся.