Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник)

Борман. Это подарок Господа к вашему грядущему дню рождения, мой фюрер!

Гитлер (громко). Мы разобьем их у ворот Берлина! Мы должны разбить их, или вся история была бессмысленной!

Солдатская столовая. Франц, Отто, Карола. Пьют.

Карола. Значит, скоро, наверное, наступит мир, да? (Ставит полные бокалы с пивом на стол.)

Франц. Может, да, а может, и нет. Как думаешь, Отто?

Отто. С чего им хотеть мира? Они же держат нас за горло! Со всеми этими танками и пушками и деньгами, которые они припрятали, – они их просто так не отдадут и не скажут: всё, конец. Если бы у тебя был богатый дядюшка и он умер, а ты – наследник, ты разве сказал бы: всё! Я не хочу иметь все эти деньги! Брось! Твое здоровье! Возвращайся на фронт и погляди, как они продвинулись вперед. Тут замешаны деньги. А их так просто не отдают!

Столовая СС.

Эсэсовцы (поют, пьют, горланят). Розенфельд умер!

Еврей Розенфельд
отдал концы,
ла-ла-ла, ло-ла-ла!
Кровь евреев
льется рекой,
значит, все хорошо!

Йодль, Кейтель и Кребс идут по коридору.

Йодль. Это все мечты…

Кейтель. Так говорили про все великие идеи фюрера. Но потом они становились действительностью.

Кребс (видит Вюста). О Господи, это снова вы! Нет, нет ответа! А теперь и подавно, после последних сообщений!

Веннер (входит с донесением). Русские захватили Кюстрин.

Кребс. Черт возьми! А что нового от американцев?

Веннер. N-ская армия взяла N.

Кейтель. Но они и не могли так быстро получить приказ о приостановлении военных действий.

Йодль. А почему они должны получить такой приказ?

Йодль и Кребс перед бункером. Ночь. Руины (чтобы показать время действия).

Кребс. Надеюсь, сегодня ночью обойдется без бомбардировок. Вчера я целый час просидел перед старым колоколом в гарнизонной церкви в Потсдаме.

Йодль (смеется). Почему?

Кребс. Он упал. Лежит перед бомбоубежищем.

Йодль. Бранденбургское чудо! А гроб Фридриха Великого спрятан в какой-то соляной пещере.

Кребс (зевает). Надеюсь, мы выживем. Хорошее было время, когда штаб-квартира была еще в Восточной Пруссии и N[50]. (Снова зевает.) Эти ночные совещания! Как в кофейне! Как это согласуется с прусской дисциплиной? Вы можете себе вообразить еженощные совещания при Гинденбурге?

Йодль. Не-ет.

Кребс (смеется). Я тоже нет… (Еще раз смотрит на небо.) Надеюсь, этой ночью американцы не прилетят.

Идут к автомобилям. Освещенные луной развалины. Призрачный свет. Наплыв (во время наплыва) – мощная бомбардировка, которую только слышно, – затем бункер. Прибывают генералы. Сцена дня рождения.

II

Бункер. Один за другим входят фельдмаршалы. Наконец появляются Йодль и Кребс, в пыли, в грязи, за ними – Кейтель.

Кребс. Проклятье! Тут, должно быть, не меньше тысячи американских самолетов!

Йодль. Да. Что теперь скажете о Бранденбургском чуде?

Кейтель (подходит). Вот ведь! И как раз в день рождения фюрера! Это специально!

Йодль (с сарказмом). А как же иначе, господин фельдмаршал. И совсем непохоже, чтобы это был знак стремления к миру.

Денщики щетками чистят всем мундиры.

Веннер, Вюст. Веннер в центре связи. Вюст стоит рядом с ним, ждет телефонного звонка.

Веннер. Ты не поверишь, но новые сведения не проходят, потому что все линии перегружены! День рождения фюрера. Никто не хочет оказаться последним поздравившим его. Ты только посмотри! (Показывает на стопку телеграмм.)

Вюст. Больше, чем раньше при кайзере, правда?

Веннер. Конечно. Ведь Гитлер, по его собственному выражению, – величайший из живших когда-либо немцев. (Смеется.) Сегодня ты можешь увидеть кое-что забавное – прибытие наших вельмож. Они приедут отовсюду, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Увидишь их всех. Слетятся изо всех уголков рейха. Будут толкаться, потому что каждый хочет быть первым… О, начинается – вон толстяк! Ни грамма не сбросил за войну…

Прибытие бонз. Вначале – клоуны, кувыркаются, делают сальто, следом остальные. Потом неуверенной походкой входит Геринг, за ним – Гиммлер. Приветствуют друг друга: «И ты здесь?» – «Как дела в Гольштейне?» и т. д., чтобы показать, что они прибыли из разных областей Германии. Геринг, Гиммлер и остальные входят. Им тоже чистят мундиры.

Геринг (протягивает фельдмаршальский жезл унтер-офицеру). Почистить!

Унтер-офицер отходит на задний план. Смотрит на жезл. Нюхает его. Отдает солдату: «Помыть!»

Гиммлер (показывает на небо, в котором свирепствуют бомбардировщики). За это мы, вероятно, должны благодарить вас, господин рейхсмаршал авиации Геринг? Или вы уже сменили имя – на Мейер, как вы однажды обещали, если хоть один вражеский самолет пересечет границу Германии…

Геринг злобно смотрит на него.