Читаем Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник) полностью

Кребс растерянно сидит с бокалом в руке, не успевая вставить ни слова в быстрый диалог.


Вюст. Честь, господин генерал, – это мужество и ответственность, а не умение спрятаться за чужим приказом.


Грохот взрывов как аккомпанемент этого разговора.


Бургдорф. Вы забываете, что мы приносили присягу. (Пристально смотрит на Вюста. Вюст коснулся вопросов, о которых Бургдорф часто размышлял, вот почему он чувствует себя оскорбленным и совсем не думает о своем чине.)

Вюст. А кому вы приносили присягу? Фюреру или Родине?

Бургдорф. Фюреру – а тем самым и Родине.

Вюст (все возбужденнее. Все, что ему пришлось раньше молча сносить, вырывается наружу). А если фюрер довел Родину до беды?

Бургдорф. Присяга есть присяга.

Вюст. Тогда вы – слуга фюрера и предатель Родины.

Бургдорф. Наглец, что вы себе позволяете, это вы – предатель! Вы знаете, чем вы рискуете?

Вюст. Так точно, господин генерал. Тем, чем вы никогда не рисковали. Вы и многие другие. Я рискую жизнью. Ею рискует любой фронтовик. Но чем выше люди поднимаются, тем меньше они рискуют. Знаете, что скрывается за словами «присяга есть присяга»? Трусость! Страх за свою жизнь. А поэтому надо истощить, утопить, задушить еще тысячи и тысячи честных, порядочных людей.


Бургдорф долго смотрит на Вюста.


Вюст (он очень бледен). Можете позвать постовых эсэсовцев, господин генерал.

Бургдорф. Я не позову СС. (Смотрит на Вюста. Начинает очень тихо.) Трусость, бесчестность – как просто все это говорить! Да что вы знаете о преданности, верности, подчинении… вы… вы… бунтарь… Но есть одно, чего нельзя допустить! Нельзя, чтобы верность умерла, а такие предатели, как вы, оставались в живых! Нам не нужна помощь СС. Нам не нужен трибунал! Наверху люди болтаются на деревьях за гораздо меньшие провинности. Вам с вашими идеями не улизнуть. Я позабочусь об этом! (Вырывает револьвер, стреляет в Вюста.)


Вюст качается, падает.


Кребс (вскакивает). Бургдорф! Дружище, зачем сейчас еще и это?

Бургдорф (очень возбужденно). Вы имеете что-то возразить? Вы согласны с этим предателем? Или вы хотите сказать, что я напрасно пристрелил его? (Размахивает револьвером.)


Кребс машет рукой. Опускается в кресло.

Вбегают эсэсовцы.


Бургдорф. Уберите этого парня! Если он еще жив, арестовать, это государственный преступник! (Выходит.)


Кребс продолжает сидеть.

Входят люди.


Борман. Что случилось? Это фюрер, он?..

Кребс (устало машет рукой). Нет-нет, это Бургдорф – он сделал свой первый выстрел в этой войне… (Наливает себе большой бокал, выпивает.) Проклятье! (Неожиданно кричит.) К черту все это! (Бросает бокал в стену. Он разбивается. Кребс садится. Бормочет что-то. Берет новый бокал, наполняет его, пьет.)


Комната в бункере. Собрались все[89]. Приходят Гитлер с женой, похожие на привидения. Гитлер переходит от одного к другому. Бормочет что-то невнятное. Протягивает вялую руку.


Фрау Геббельс (встает на колени). Мой фюрер! Вы нужны Германии! Вы нужны миру.


Геббельс поднимает ее.


Гитлер (идет дальше, у него в глазах слезы). Другого выхода больше нет. (Геббельсу.) Вы отвечаете за то, чтобы мое тело и тело моей жены были сожжены. Я не хочу… как Муссолини в Милане…

Геббельс. Я обещаю вам, мой фюрер.

Ева Браун (дает каждому руку. Обнимает фрау Юнге). Постарайтесь вернуться в Мюнхен. Передайте от меня привет Баварии.


Все, кто был в предыдущей сцене, где-то в бункере. Негромкий выстрел. Гюнше, Аксман и Борман идут к двери. Входят.

Врач возвращается: «Фюрер мертв. Фюрер и его жена».

Кто-то вынимает сигарету. Другой говорит: «Осторожно… Это запрещено… (Улыбается.) Ах да, эти правила ведь уже больше не действуют».

Тоже достает сигарету. Все курят…

Теперь быстрая смена кадров. Гюнше накидывает на трупы покрывала. Нарастающий грохот взрывов. Кемпка[90] выносит укутанные тела.

В середине – врезка:


Фрау Геббельс (подбегает к фрау Юнге). Я не могу… Двое уже… Дайте мне сигарету…


Борман (просматривает бумаги в кабинете Гитлера, некоторые берет себе). Мы вернемся.


Трупы выносят в сад. Льют на них бензин. Поджигают. Взрывы. Огонь поднимается сразу и высоко.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Судьбы наших детей
Судьбы наших детей

В книгу вошли произведения писателей США и Великобритании, объединенные одной темой — темой борьбы за мир. Не все включенные в сборник произведения являются фантастическими, хотя большинство из них — великолепные образцы антивоенной фантастики. Авторы сборника, среди которых такие известные писатели, как И. Шоу, Ст. Барстоу, Р. Бредбери, Р. Шекли, выступают за утверждение принципов мира не только между людьми на Земле, но и между землянами и представителями других цивилизаций.

Джозефа Шерман , Клиффорд САЙМАК , Томас Шерред , Фрэнк Йерби , Эдвин Чарльз Табб

Драматургия / Современная русская и зарубежная проза / Боевая фантастика / Детективная фантастика / Космическая фантастика / Мистика / Научная Фантастика / Постапокалипсис / Социально-психологическая фантастика / Фэнтези / Юмористическая фантастика / Сатира
Царица Тамара
Царица Тамара

От её живого образа мало что осталось потомкам – пороки и достоинства легендарной царицы время обратило в мифы и легенды, даты перепутались, а исторические источники противоречат друг другу. И всё же если бы сегодня в Грузии надумали провести опрос на предмет определения самого популярного человека в стране, то им, без сомнения, оказалась бы Тамар, которую, на русский манер, принято называть Тамарой. Тамара – знаменитая грузинская царица. Известно, что Тамара стала единоличной правительнице Грузии в возрасте от 15 до 25 лет. Впервые в истории Грузии на царский престол вступила женщина, да еще такая молодая. Как смогла юная девушка обуздать варварскую феодальную страну и горячих восточных мужчин, остаётся тайной за семью печатями. В период её правления Грузия переживала лучшие времена. Её называли не царицей, а царем – сосудом мудрости, солнцем улыбающимся, тростником стройным, прославляли ее кротость, трудолюбие, послушание, религиозность, чарующую красоту. Её руки просили византийские царевичи, султан алеппский, шах персидский. Всё царствование Тамары окружено поэтическим ореолом; достоверные исторические сведения осложнились легендарными сказаниями со дня вступления её на престол. Грузинская церковь причислила царицу к лицу святых. И все-таки Тамара была, прежде всего, женщиной, а значит, не мыслила своей жизни без любви. Юрий – сын знаменитого владимиро-суздальского князя Андрея Боголюбского, Давид, с которыми она воспитывалась с детства, великий поэт Шота Руставели – кем были эти мужчины для великой женщины, вы знаете, прочитав нашу книгу.

Евгений Шкловский , Кнут Гамсун , Эмма Рубинштейн

Драматургия / Драматургия / Проза / Историческая проза / Современная проза