Земля оборотней

— Интересно было бы побеседовать с этими южанами, — промурлыкал себе под нос Ярьямейнен. — Узнать бы, на что они рассчитывали, открыто вторгаясь в чужие земли в таком ничтожной количестве!

— Может, что их примут как гостей? — с наигранным простодушием предположила Ильма. — Как тебя и твоих родичей?

Тун засмеялся. Когда он улыбался, его лицо превращалось в маску ужаса. Его треугольные кривые зубы были подобны акульим; когда рот закрывался, челюсти смыкались наглухо, словно створки капкана. Такие зубы за один раз перекусывают кости тюленя.

— Чтобы чужаков приняли как желанных гостей, — ответил Ярьямейнен, — их должны очень сильно бояться. Их — или того, что за ними. Лоухи явно считает, что здесь, на Туони, ей бояться нечего…

«На что это он намекает?» — возмутилась Ильма. Но вслух спросить не рискнула.

— Впрочем, хватит о пленниках Лоухи. В самом деле, какое мне до них дело? Ильманейтси, я позвал тебя сюда совсем не за этим.

Ильма отступила еще на шаг. Теперь, после откровенных расспросов и скрытых угроз северянина, ей не хотелось от него больше ничего — только чтобы он оставил ее в покое. И в то же время что-то держало ее тут надежнее стальных цепей…

— Я хочу поговорить с тобой о Луотоле. И отом, что сделало ее такой.

«Мать Калма, ну я и влипла», — с тоской подумала Ильма. Сейчас бы спорхнуть со скалы и камнем — вниз. Может, и не догонит…

— Что твоя мать там натворила? — без обиняков спросил тун, положив тяжелую руку ей на плечо.

— Спроси ее сам, — пролепетала Ильма. — Если она сочтет нужным ответить…

— Я уже спрашивал ее и предлагал ей помощь — между прочим, бескорыстную. Она посоветовала мне не лезть не в свои дела и проваливать из Туонелы. То есть она, конечно, ответила чуть вежливее, но смысл был именно такой.

— Какого же ответа ты ждешь от меня?

— Другого. Более внятного… и разумного. Ты ведь не дура, Ильма. Ты понимаешь, что на Туони вам эту зиму не пережить. И все пятнадцать кланов это понимают не хуже тебя. Или вы возвращаетесь на зиму в Луотолу, или погибаете.

— А тебе-то какое дело?!

Ильма попыталась решительно отпихнуть северянина, но это было все равно что попробовать отодвинуть скалу.

— Я предложил Лоухи выгодный союз. Для этого ей надо всего лишь честно рассказать, что она устроила в своем зимнем гнездовье. Что именно она получила от Калмы? Когда я это узнаю, мы вместе подумаем, можно ли еще что-то исправить. Я уверен, что можно.

— Почему? Даже не зная, что там стряслось…

— Потому что со мною милость Калмы.

Ярьямейнен положил руку себе на грудь. Ильма невольно проследила взглядом за его жестом. Что он имеет в виду?

— Смотри.

Он распахнул куртку из белого меха, и на его груди блеснуло что-то черное. Это был амулет на плетеном шнурке из рыбьих жил: зубастая челюсть касатки, искусно вырезанная из обсидиана.

— Он нерукотворный, — сказал тун, покачивая амулет на шнурке. — Это дар самой Матери Калмы. Как-то на одном из скалистых островков, которые во множестве рассеяны среди льдов Руйян-мери, пробудился вулкан. Несколько дней мы любовались извержением издалека, а потом, когда оно закончилось, мы прилетели на островок, чтобы рассмотреть вулкан поближе. Там, в самом жерле, среди еще теплого пепла и окаменевшей лавы, я нашел вот это.

Ильма, завороженно глядя на амулет, шагнула поближе, потянулась было потрогать, но опомнилась и отдернула руку.

— В самом деле, великий дар! — вырвалось у нее. — Вот бы мне такой!

— Когда я изучил его, то увидел, что он от рождения переполнен силой подземного огня. Эта сила была дикой, хаотической… я немного поработал над ним, и теперь амулет и я действуем как одно целое. Я словно бы обрел еще один глаз, способный распознать внешние, чужие силы, или рот, позволяющий поглощать их напрямую…

— Потрясающе! А что именно ты с ним делал?

— Сейчас ты это узнаешь.

В последний миг Ильма догадалась, что он имеет в виду, но было поздно. Ярьямейнен схватил ее за плечи и прижал к себе. У нее захватило дыхание, но тут она ощутила укол — обсидиановая челюсть впилась в ее незащищенное горло.

— Ну так как? Ты расскажешь мне, что твоя мать устроила в Луотоле?

Челюсть все глубже впивалась ей в кожу. Что-то теплое потекло между перьями. Кровь! «Амулет пьет мою кровь!» — поняла Ильма. В следующий миг ее посетила страшная догадка. Если туны клана Ловьятар пользуются кровью людей, чтобы пробуждать в себе магическую силу, — то чьей же кровью питаются туны клана Этелетар? Не кровью ли других тунов? Они приносят в жертву Калме… друг друга?!