Земля оборотней

И в самом деле, стоило ему сложить хворост и провести над ним ладонью, как влажные ветки словно сами вспыхнули. «Так я и думала», – сказала себе Айникки. Она сразу же решила, что этот странный человек, то ли спаситель ее, то ли похититель, то ли опекун, она еще не разобралась, – чародей. Хотя ни оберегов, ни рунных вышивок на его одежде она не заметила.

Да не так уж он был и стар. Теперь, при свете утра, когда он сидел у костра, откинув капюшон дохи, Айникки рассмотрела его во всех подробностях. Седые косички на висках свисали вдоль его лица до груди, как у саамской бабки. Волосы были белы до голубизны, словно у столетнего старца, но при этом жесткие и тяжелые, как конская грива. Лицо же у колдуна было вовсе не старое – тяжелое и гладкое, словно высеченное из камня, и такое же неподвижное. Глаза у него оказались необычного для саами бледно-голубого цвета. Айникки сперва показалось, что он слепой – вроде как зрачков у него нет, – но она решила, что ей мерещится, ведь глаз без зрачка не бывает.

А назвался он – Карху.

– Как первый снег весь лес меняет! – не спеша говорил он, насаживая куски зайчатины на острые палочки. – Люблю снег. Чисто и ясно, словно мир родился заново – юным, обновленным… Жаль, что человек так не может, верно, девушка?

Айникки неопределенно кивнула и сама спросила его:

– Из каких вы краев?

– С севера.

– Из Похъёлы? – испуганно сжалась Айникки.

Карху усмехнулся.

– Что такого ужасного в Похъёле? Скудная, суровая земля, и только. Нет, я не оттуда. Мой дом ближе, он в горах…

Айникки перевела дух. Пусть этот Карху и чародей, но хотя бы не кровопийца-похъёлец. Одного она уже видела – и запомнила на всю жизнь. Правда, таких, как Карху, – не видала вообще ни разу в жизни…

Узнав главное, она принялась осторожно выспрашивать, что он делал в их краях.

– Искал кое-кого, – уклончиво ответил Карху, внимательно на нее поглядывая. – А вместо него нашел тебя. Разве не странно? Видно, это неспроста. Вот смотрю на тебя – вроде девка как девка. А чутье подсказывает – вот оно!

– Что значит – «вот оно»?

– Пока я и сам не разберу. Но скоро выясню.

– Ты ведь колдун? – в лоб спросила Айникки.

– С чего ты взяла?

– Ну как «с чего»? Они все такие – всё ходят вокруг да около, вот, будут год копаться, вместо того чтобы просто пойти и спросить, – и добавила с важностью, подражая матери: – Да и все вы, мужики, таковы.

Карху расхохотался.

– Верно подметила! Это всё оттого, что я не привык ни на кого полагаться – один да один. Говоришь, «просто спросить»? Ну давай, спрошу. Известен тебе Ильмаринен из рода Калева?

Айникки не ответила и смутилась.

– Ага, – удовлетворенно сказал Карху. – Вижу, что известен. Тогда второй вопрос – где он сейчас? Что в Калева его нет, я уж понял.

«А тебе какое дело?» – хотела ответить Айникки, но потом подумала: чего там скрывать-то? Тоже мне, тайна…

– Он ушел в Похъёлу. Еще в начале осени.

Карху нахмурился.

– В Похъёлу? Зачем?

– Не знаю. Вяйно его послал. Ильмо убил упыря, сына Лоухи, и наш староста сказал – это будет вира за смерть…

– Тьфу ты! – сплюнул Карху с досадой. – Так я, выходит, мог никуда не ходить, а просто сидеть и ждать, пока он сам мимо моих ворот пройдет! Теперь-то он небось давно мертв…

– Почему это мертв? – с тревогой спросила Айникки.

– Да потому что никакому человеку в одиночку не пройти через Врата Похъёлы.

– Ильмо не один пошел, а впятером, с друзьями. Два воина, причем один из них варг, и еще настоящий саамский нойда, очень умелый…

– Э, какая разница!

Довольно долго они сидели молча. Колдун с мрачным видом что-то обдумывал.

– Ильмо не умер, – с напускной уверенностью сказала наконец Айникки. – Я бы почувствовала. Его боги оберегают…

– А не умер в горах, так уже давно попался Лоухи, – сварливо отозвался Карху. – У нее там повсюду зрячие идолы понаставлены, я тебе потом покажу… Вот уж кто сразу из него кровь высосет…

– Хватит уже меня пугать, – воскликнула Айникки, чувствуя, что вот-вот заплачет. – Говори что хочешь. А я все равно буду верить! Он, может, из всех родичей один у меня остался!

– Ты его жена, что ли? – буркнул Карху и внезапно взглянул на нее с некоторой надеждой. – Или, может, сестра?

– Он мой суженый, – шмыгая носом, сказала Айникки.

– И вы не в близком родстве?

– Нет!

– Тогда я ничего не понимаю, – проворчал Карху и занялся зайчатиной.

Так началось их странствие. Шли на север напрямик через лес – причем Карху шагал с такой уверенностью, будто шел по одному ему известной незримой тропке (Айникки подозревала, что так оно и есть). А зима приближалась с каждым днем, дула в лицо снегом и ледяным ветром. Дней через пять разразился буран: намело столько снега, что девушка едва могла идти, вязла в глубоких сугробах. Волчий полушубок почти не грел, ноги мерзли в простых кожаных кенгах. Карху-то было хоть бы что.

– Ничего, потерпи, – сказал он. – Скоро дойдем до тайника, где я оставил лыжи.