Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Kнига вторая

– Да я, собственно, вот зачем спросил… – проговорил мой заместитель, привстал, потянулся куда-то к полке над своей лежанкой и поставил перед Наташей новенькие светло-коричневой кожи сапоги. – Примерьте-ка, Наталья Андреевна!

Наташа вновь опустилась на скамейку и осторожно натянула эти внешне кажущиеся довольно легкими изделия моих подчиненных. Потом поднялась, прошлась несколько шагов туда-обратно и даже пару раз чуть притопнула по плахам платформы.

– Хорошо, Иван Ильич! – наконец сказала она. – Очень удобно и веса почти не чувствуется! Большое спасибо!

– А ты тоже не без рук, Иван Ильич! – засмеялся я, внимательно разглядывая на вид почти фабричного изготовления обувь – даже швы все были – один к одному.

– Так вы же, Николай Александрович, нам все объяснили! – довольно улыбнулся Огнев. – Оставалось лишь не отступать от инструкций…

Минут через десять мы с Наташей сошли на берег, где нас уже дожидался мой заместитель с Василием, а следом по трапу, понятное дело, сбежал Адмирал, высунув большой красный язык – ему, как и другим двум псам, здесь почти всегда было жарко. Внимательно оглядываясь по сторонам, мы неторопливо прошли к участку возделанной земли, нашли дорожку среди аккуратных грядок и направились к тростниковой хижине.

– А огурчики и помидорчики-то как хороши! – заметил Огнев, даже останавливаясь, чтобы разглядеть результаты трудов умелого огородника. – Да и лучок знатный! Надо бы хозяину что-то предложить на обмен!

– Только собственный труд, Иван Ильич! – отозвался я, осторожно пробираясь среди грядок с корнеплодами. – Встреч с туземцами мы не планировали, и товаров на этот случай не имеем…

На поляне перед хижиной мы увидели небольшой навес, перекрытый пальмовыми листьями, под которым размещалась аккуратно сложенная из дикого камня печь с выведенной наружу невысокой трубой. Верхняя часть печки, предназначенная для установки посуды, была перекрыта почти ровной сверху (и грубо вырубленной по краям) плитой из железной руды, на которой стояли сейчас видавшие виды стальной котелок с крышкой и пустая открытая сковорода. Рядом с печкой размещались примитивный стол и скамья, выглядевшие так, будто были сделаны лишь одним топором… Тут же были свалены в кучу «дрова» – деревянные обломки всевозможных размеров, представляющие собой, похоже, по большей части плавник, собранный на морском побережье. Я наклонился, заглянул в топку печи, а потом немного поворошил в ней попавшейся под руку палкой и обнаружил, что некоторые угли еще тлели. Огнев, в свою очередь, приподнял крышку котелка, и мы увидели лежащие в наваристом бульоне, обильно сдобренным огородной зеленью, крупные куски рыбы.

– Любопытствуешь, Иван Ильич! – покачал головой я. – Хозяин-то, похоже, не так давно отлучился…

– Может статься, нас испугался? – предположил мой заместитель.

– Людей-то, пожалуй, лет двадцать – тридцать не видывал!

Мы подошли к хижине, на вид кажущейся довольно прочной – стены были набраны в три слоя тростника. У входа (вместо двери использовался притвор, сделанный все из того же тростника) стояли грубо сработанные деревянные грабли и пара лопат. Тут же стояло старое эмалированное ведро без дна, что выяснилось, когда Василий попытался поднять его за край (дужки оно также не имело). Пока мы осматривали снаружи эту тростниковую постройку (размерами, примерно, два на четыре метра), Адмирал обежал ее вокруг, тщательно принюхиваясь, а потом, опередив нас, вошел вовнутрь. Мне осталось лишь кивнуть своим спутникам и, пригнувшись (дверной проем был мне по плечо) последовать за ним. В помещении был полумрак – окон здесь не было, и единственным источником освещения служил лишь дверной проем, который немедленно перегородили мои спутники, ступившие сюда следом. Постояв пару минут, чтобы дать возможность глазам адаптироваться к очень редкому в этом мире сумраку, я внимательно огляделся и обнаружил в левом дальнем углу неширокую лежанку, сделанную, кажется, все из того же тростника и крытую каким-то материалом, похожим на тонкую блестящую кожу. Рядом с лежанкой находились очень примитивно сработанный широкий стол и скамья с подобием спинки. На столе лежали груды свежих овощей: огурцы, помидоры, редис, морковь и зеленый лук. Рядом – пара алюминиевых мисок, кружка из того же материала, сильно сточенный нож с деревянной ручкой, несколько вилок и ложок (последние предметы – на вид из нержавеющей стали). Справа стоял большой деревянный короб с каким-то хламом – я даже не стал вглядываться, а рядом с ним на стене – что-то вроде вешалки для одежды, на которой наряду с жуткими лохмотьями висела и пара изделий из тонкой блестящей кожи. В хижине стоял тяжелый запах, сходный с тем, что бывает в доме старьевщика и я, еще раз бегло осмотревшись, поспешил наружу – мои спутники немедленно последовали за мной.

– Подождем, Николай Александрович? – подобно мне, все время оглядываясь по сторонам, спросил мой заместитель. – Или сами поищем здешнего хозяина?

– Давайте-ка пройдемся! – немного помедлив, решил я. – Ждать его, возможно, придется долго…