Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

Мы спустились по служебной лестнице на техническую палубу и, захватив по пути в ангаре из ящика с запчастями два штатных (с шагом в триста миллиметров) гребных винта от моторов «Вихрь», прошли в тесноватое (два на четыре метра) помещение судовой мастерской, заставленное всевозможным оборудованием. Решив не делать специальное приспособление для изменения шага винта, я закрепил в «губках» стационарных тисков край лопасти, проложив с двух сторон тонкие фанерные планки, и отмерил нужные размеры с помощью штангенциркуля, установив ко всему дополнительный упор, служащий ограничителем изгиба на заданный угол. Лопасти развернулись с помощью небольшого рычага (рукояти разводного ключа) сравнительно легко, но после этого пришлось несколько раз вынимать винт из тисков, для контроля изгиба с помощью шаговых угольников, а потом закреплять его вновь — уже для дополнительной правки. Эта работа, однако, заняла гораздо больше времени, чем я рассчитывал, и, усадив свою помощницу на единственную здесь тумбу-табурет, возясь с винтами, время от времени прибегая к помощи Володи, я между делом рассказал своим молодым служащим пару совершенно невероятных и захватывающих историй из своей бурной жизни, излагая, впрочем, всё это в третьем лице. Однако моя уловка не удалась — наш кандидат в юнги (его сестра деликатно промолчала на этот счёт) немедленно заявил, что очень хочет стать во всём похожим на меня.

— У современных девчонок парни-супермены не в почёте, Володя, — невольно рассмеялся я. — Они предпочитают домашних и спокойных увальней!

— Разве тут дело только в девчонках, Николай Александрович, — весьма резонно заметил парнишка и, быстро глянув на сестру, многозначительно добавил. — Вообще-то, мне кажется, что от вас они все без ума…

Потом я объяснил нашему кандидату в юнги, как следует пользоваться портативной шлифовальной машинкой (тоже работающей от судовой сети) и в какой последовательности применять различные полировальные пасты для грубой, средней и тонкой обработки. На моём поясе засигналила рация и, едва отозвавшись, я сразу услышал голос капитана, просившего меня срочно подняться в ходовую рубку. Извинившись перед своими молодыми служащими, я тут же вышел в коридор и направился служебными проходами на капитанский мостик, чувствуя всё растущую тревогу.

При моём появлении капитан тотчас протянул мне бинокль, хотя и без того всё было отлично видно (стояла тихая пасмурная погода): мы только что миновали мыс Олюторский и справа от нас находился огромный залив с тем же названием; прямо по курсу, на расстоянии примерно морской мили, находилась левым бортом к нам современная мегаяхта, на глаз значительно превосходившая водоизмещением «Странник», а от неё в нашу сторону довольно быстро (со скоростью порядка двадцати узлов) двигалось сравнительно небольшое судно, которое, если судить по весьма характерным обводам корпуса и низкой надстройке, относилось к типу малых (около десяти метров длины и трёх-четырёх тонн водоизмещением) катеров береговой охраны. Почти сразу раздался ни с чем несравнимый звук короткой очереди из тяжелого пулемёта, и в полусотне метров прямо по курсу нашей яхты над самой водой воздух расчертили ярко-малиновые полосы — стреляли трассирующими пулями.

— Похоже, что требуют остановиться, Николай Александрович! — несколько озадаченно (не растерянно!) глянул на меня капитан. — Может быть, попробуем уйти? Я знаю такие лоханки — больше двадцати узлов она не даст!

— Нет, Илья Андреевич! — покачал головой я, поднося к глазам бинокль. — Крупнокалиберный пулемёт легко прошьёт борта «Странника» и на расстоянии целой мили. Немедленно остановите судно!

Катер сбавил ход узлов до десяти — на его борту заметили, что мы не собираемся спасаться бегством. Вернув бинокль Ледогорову, я открыл правую дверь рубки и быстро спустился по служебным лестницам на нижний бортовой проход. Взволнованный капитан последовал за мной и, когда мы остановились у перил правого борта, то застали тут почти весь экипаж — даже Наташа и Володя уже были здесь, и я, увидев их, недовольно покачал головой, но от высказываний воздержался.

— Гляньте, Илья Андреевич, сколько там людей и чем они вооружены, — попросил я капитана, который не расставался с биноклем.

До катера оставалось чуть больше кабельтова, и кое-что можно было уже разобрать и невооружённым глазом — на носу и на корме катера находились морские тумбовые пулемётные установки, у каждой из которых стояло по человеку.

— Двое у пулемётов, Николай Александрович, — вглядываясь в подходившее судно, проговорил капитан. — Двое, похоже, в рубке, шестеро в кокпите… Все, кажется, с автоматами и в бронежилетах, ещё у двоих в руках крючья с канатами… Всего, как будто, человек двенадцать…

— Они же нас на абордаж сейчас возьмут! — с ужасом проговорил доктор (нервы у него окончательно сдали). — Николай Александрович!