Земля по экватору (Рассказы)

Но, пожалуй, больше всего Саблин любил ездить в сторону Григорьевского, небольшого села, утонувшего в пыльных акациях. Школы там не было, и ребятишкам приходилось бегать в город за три километра или трястись в автобусе. «Газик» Саблина был хорошо знаком им. Они в, раз поднимали руки, едва завидев тупорылую машину и водителя в зеленой фуражке. Саблин останавливал «газик» и командовал:

— Кто с тройками и двойками — пешком. Остальные — садись!

В машине начинались давка и возня, ссоры из-за места рядом с «дядей Витей», а «дядя Витя», отроду двадцати одного года, только посмеивался от удовольствия. И затем следовал один и тот же вопрос:

— Как поедем?

— С ветерком! — орали все. Но Саблин не ездил с ветерком. Все-таки малышня в машине.

А троечники и двоечники в это время уныло брели следом, отмахиваясь от мелкой пыли, поднятой колесами…

Ребята подрастали, переходили из класса в класс, и Саблину стоило труда запоминать их всех по именам, все это множество Васек и Колек, Люб и Наташ, Татьян и Борисов. Даже один Вольт был среди его приятелей и одна Эрудина — дадут же родители своим чадам такие имена! Вольт Иванович! Эрудина Петровна!

И только один паренек никогда не садился к Саблину в машину. Тогда, в первый риз, он тоже было кинулся штурмовать кузов, но, услышав саблинское «кто с тройками и двойками — пешком», остановился и больше не пытался забраться в «газик». Печально он стоял в стороне — худенький, в поношенном, с чужого плеча, длинном пальтишке, с брезентовой сумкой через плечо вместо портфеля. А потом, когда ребята «голосовали» Саблину, шел по обочине, не останавливаясь и не оборачиваясь, и вся его маленькая фигурка, размеренно шагающая вперед, и сумка, бьющая по боку при каждом шаге, и полы пальто, шлепающие по ногам, — все это вместе словно бы говорило: «Плевать в тетрадь! Не видали мы ваших машин! Мы и пешим ходом доберемся как-нибудь, нам не к спеху».

Однажды Саблин спросил у Вольта — это кто?

— Этот? А, Витька Крылов. Самый первый ученик. От конца, конечно. Из второго «б».

— А вы бы ему помогли.

— Ему поможешь! Он, знаете, какой гордый? И упрямый. Сделает все уроки, Нина Федоровна спросит: «Ты, конечно, опять ничего не выучил?» — а он ей в ответ: «Конечно», хотя все назубок знает. Ну, вот и двойка.

В один из апрельских дней Виктор Саблин подкатил с ватагой ребят к школе и не уехал, как бывало обычно, а вылез из машины и опросил:

— Где тут найти Нину Федоровну?

Ребята потащили его в учительскую. Нина Федоровна еще не пришла. Сняв фуражку, Саблин разглядывал портреты великих писателей, между которыми висел Ньютон, расписание занятий, и фотографии в стенгазете «Учитель»..

— Вы ко мне? — раздался голос сзади.

Он обернулся. Невысокого роста молодая женщина смотрела на него строго и выжидающе. Он успел заметить плотно сжатые, тонкие губы, некрасивый, с загогулиной нос и подумал о том, что у нее, этой учительницы, характерец, должно быть, не приведи бог.

— Вы Нина Федоровна? — спросил он в свой черед.

— Да.

Саблин чуть растерялся. Видимо, где-то в подсознании еще осталась школьная робость перед учителем. Давно ли он сам заходил в учительскую только для того, чтобы отнести журнал или получить нагоняй за курение в уборной? Теперь он мог говорить с любым учителем на равных, но вот — поди ж ты! — растерялся и смущенно сказал:

— Я насчет своего тезки. Ну, Виктора Крылова.

— Вы родственник? — строго опросила Нина Федоровна.

— Да нет, какой я родственник! Так, стороной узнал, что у парнишки нелады. Я здесь на заставе служу.

— Тогда что же вам нужно? — пожала плечами Нина Федоровна. — Служите себе на здоровье.

И тогда робость прошла. Саблин почувствовал, как его захлестывает злость. Ишь ты какая! Он все-таки сумел сдержать эту злость и сказал, стараясь казаться не просто спокойным, но даже веселым:

— Служу, в общем-то, всем на здоровье, а вот у тезки моего, говорят, дела не клеятся. Говорят, между прочим, что он парень с мозгой, да вот только вы в нем не разобрались.

Нина Федоровна удивленно подняла на Саблина круглые, холодные глаза и усмехнулась краешком тонких губ.

— Да? Скажи на милость, какая непонятая натура! Лодырь он, ваш Крылов, вот и все. Лодырь и вообще… трудный ребенок. А сейчас, простите, у меня нет времени. Попросите лучше его мать зайти ко мне.

Саблин уехал.

Ехал и ругал себя за то, что пошел к этой даме с глазами-ледышками. Ну, и чего добился? Вот тебе — души прекрасные порывы! Настроение было испорчено вконец.

Но странная вещь! Паренек этот, «ваш Крылов», как сказала учительница, не шел у него из головы. И Саблин обрадовался, когда вновь увидел его на дороге, увидел издалека, хотя час был поздний и темный. Фары осветили шагающую по обочине фигурку, и Саблин, даже не разглядев ее как следует, решил — он.

Саблин вез киноленты на соседнюю заставу и должен был захватить оттуда коробки с другим фильмом. Времени у него было в обрез. Но он не мог не остановиться.

— Здоров, тезка!

Мальчишка не ответил и прошел мимо машины. Саблин включил первую скорость и медленно поехал рядом с шагающим Витькой.

— Ты чего не здороваешься?

— Ну, здравствуйте.