Земля под ее ногами

Сэр Дарий Ксеркс Кама стал следующим членом семьи, ушедшим от повседневности. Закон, службе которому он посвятил большую часть своей сознательной жизни, превратился — о чем многие его коллеги, не стесняясь, говорили вслух — в «задницу». Это было время, когда британские власти начали беспардонно использовать закон для борьбы с националистами, и даже сэр Дарий, один из главных защитников британской цивилизации и оппонентов Конгресса, почувствовал себя неловко от того, что творилось вокруг. Многие из его уважаемых коллег присоединились к этим дурачкам — сторонникам Независимости, чей лидер, мистер Ганди, был, в общем-то, сам таким же, как он, ловким законником. Застигнутый врасплох внутренней бурей негодования, сэр Дарий Ксеркс Кама оставил юридическую практику и с головой ушел в свою роскошную библиотеку классических авторов, коей славилась его квартира на Аполло-бандер. Под сенью науки он надеялся обрести душевное равновесие, столь безжалостно нарушенное вмешательством его личной судьбы и судеб эпохи.

Вместе со своим собратом по масонской ложе Уильямом Месволдом сэр Дарий пустился в исследование индоевропейской мифологии. Месволд был состоятельным англичанином из рода землевладельцев и дипломатов и, занимаясь недвижимостью, приложил руку к возведению многих новых вилл и доходных домов, выросших на Малабар-хилл и Уорден-роуд. Его голая, как бильярдный шар, голова была прикрыта париком. Блестящий знаток Древней Греции, он погрузился в дебри библиотеки сэра Дария с жаждой измученного зноем путника, случайно набредшего на чистейший горный ручей. Сэр Дарий Ксеркс Кама в юные годы испытал влияние ученого Макса Мюллера, немца по происхождению, который в ходе своих исследований в области сравнительной мифологии пришел к заключению, что все древние мифы протоиндоевропейской, или арийской, культуры — зороастрийские, индийские и греческие — по сути своей являются историями о Солнце. Эта теория импонировала сэру Дарию, парсу, отошедшему от религии предков; в ней он видел рациональный источник того возвышенного вздора, что полностью овладел его любимой женой. (Ахурамазда — Ормазд — Хормуз был, в конечном итоге, просто-напросто Светом, а Аполлон — Солнцем.) Однако после того как последователи Мюллера попытались доказать, что Иисус Христос и его ученики не что иное, как сказочные воплощения Солнца и двенадцати знаков зодиака, Уильям Месволд сделался противником «солярного мифа» и на собраниях ложи Малабар-хилл, к которой оба они принадлежали, вызвал ярость сэра Дария блестящей серией пародийных монологов, доказывая, во-первых, что император Наполеон и дюжина его генералов, подобно Христу и его последователям, не более чем зодиакальные представления, а во-вторых, что Оксфордский университет и сам профессор Мюллер тоже никогда не существовали. Месволд атаковал философию Мюллера с позиций шотландского журналиста Эндрю Лэнга, полагавшего все эти бездоказательные «арийские» теории совершенно излишними: греческие боги появились из многочисленных первобытных верований.

— Первобытных верований? — прорычал сэр Дарий, поднимаясь со стула с бокалом бренди в руке, так что все разговоры сразу же смолкли. — Включая наши верования, надо полагать?

Уильям Месволд не отступил.

— Мой дорогой друг, варвары есть повсюду, — спокойно заметил он. — Разумеется, присутствующие исключаются.

Некоторое время друзья почти не виделись. Они помирились, когда Уильям Месволд заехал, за несколько месяцев до рождения Ормуса и несчастья с Вайрусом, чтобы поздравить сэра Дария с победой в местном турнире по бадминтону. За стаканчиком шотландского виски Месволд признал, что вернулся в лоно арийской теории под влиянием работ француза Жоржа Дюмезиля, «наглядно показавшего», что греческий бог Уран не кто иной, как индийский Варуна, и подтвердившего таким образом единство истоков всех арийских культур.

— Молодчина! — радостно воскликнул сэр Дарий. — В конце концов мы оба оказались варварами.