Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948. Книга 2

Штатное расписание полиции не предусматривало музыкантов, и их прикрепили к отделению уголовного розыска; дирижер оркестра Ц. Сильвер получил чин капитана и стал единственным евреем в полиции Палестины с таким высоким званием. Все музыканты числились рядовыми, и им постоянно напоминали: "Не забудьте, что вы прежде всего полицейские, а уж потом музыканты". Они проходили обучение наравне со всеми, ходили на дежурства, сопровождали арестованных; со временем их освободили от побочных дел, и они занимались только музыкой.

По воскресеньям духовой оркестр полиции играл возле башни Давида, рядом с Яффскими воротами Старого города в Иерусалиме. Это были открытые публичные концерты, собиралась публика, приходили офицеры со своими женами, появлялся порой и верховный комиссар Палестины. Цви Сильвер был человек религиозный и следил за тем, чтобы музыканты не играли по субботам. Даже когда англичане праздновали день рождения своего короля, и эта дата приходилась на субботу, оркестр не участвовал в церемонии; в таких случаях приглашали музыкантов из Египта. Иерусалимские музыканты опасались, как бы их не уволили за это, но Сильвер был непоколебим: "В субботу мы не играем - ни в коем случае!"

В начале 1930-х годов в Англии был экономический кризис, очередной верховный комиссар решил уволить часть музыкантов, но Сильвер боролся за свой оркестр и сохранил его. Он это делал не только ради музыки; они были еще и полицейскими, и в напряженные моменты могли защитить иерусалимских евреев от нападений арабов. Один из музыкантов погиб при обороне еврейского квартала Старого города, а Сильвер был ранен, долго болел и через несколько лет умер.

Духовой оркестр полиции продолжал существовать и существует по сей день. На разных торжественных церемониях можно увидеть музыкантов в полицейской форме - это уже следующие поколения; музыка играет, и жизнь продолжается.

3

В 1902 году на выезде из Иерусалима, по пути в Яффу, торжественно открыли еврейскую больницу "Шаарей цедек" - "Врата справедливости", самое современное лечебное учреждение в городе того времени. Моше Валах собрал деньги на строительство у немецких евреев; почти пятьдесят лет он был директором и главным врачом "Шаарей цедек", и в обиходе эту больницу называли "больницей Валаха". Когда житель Иерусалима говорил: "Иду к Валаху", всем было ясно, что этот человек чувствует какое-либо недомогание или собирается навестить больного.

Доктор Валах был религиозным евреем и неукоснительно выполнял все заповеди. Он оставался холостым до конца дней, жил в здании больницы, свое время посвящал больным и считался одним из самых опытных врачей Иерусалима. Во время Первой мировой войны жители города были истощены голодом и болезнями, а потому Валах завел при больнице коровник, чтобы поить больных парным молоком, так как верил в его целебные свойства.

В 1916 году приехала в Иерусалим Зельма Майер, одна из первых евреек, получивших в Германии диплом медицинской сестры. Валах назначил ее главной медсестрой "Шаарей цедек", и в этой должности Зельма проработала многие годы. Она запомнила первую свою встречу с доктором Валахом: "Он был очень строг в отношении кашрута, и от нас требовалось знание всех правил. В то первое мое дежурство в 1916 году я попросила у него чашечку кофе. Оно было с молоком, и доктор поинтересовался, когда я в последний раз ела мясо. Беспокоился он совершенно напрасно: шла война, и я не видела мяса уже несколько недель".

Зельма оказалась в Иерусалиме в разгар эпидемии тифа; в городе были сотни больных, и с раннего утра у ворот больницы выстраивались бесконечные очереди истощенных и оборванных людей. "Нам пришлось оказывать помощь нескольким тысячам пострадавших, - вспоминала она. - Прежде всего мы отправляли их в душ и дезинфицировали одежду. Наладить нормальную гигиену было нелегко".

Зельма Майер жила в маленькой комнате при больнице; она не вышла замуж, всё свое время посвящала больным и удочерила трех девочек, которых матери оставили после родов. Одна из медсестер рассказывала: "Она жила только больницей. Каждый день вставала в половине шестого утра и оставалась на ногах до поздней ночи, следя за тем, чтобы ничего не упустили в нашей работе".

По утрам Валах обходил палаты с больными, и рядом с ним всегда находилась "швестер" (сестра) Зельма Майер. Он был очень строг, и Зельма вспоминала: "Дисциплина в больнице была суровой: ни одна сестра не могла покинуть здание без письменного разрешения директора. Нередко Валах стоял по утрам рядом с привратником и следил, чтобы не было опоздавших". Рассказывали, что на поясе главного врача всегда висела связка ключей от здания больницы; он сам запирал к ночи все двери, ворота, шкафы и поступал так до последнего своего дня. Но зато посетители больницы с восхищением отмечали "европейский уровень и стиль работы", отличавшие врачей и медсестер "Шаарей цедек".