Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948. Книга 2

Работал с нами прекрасный парень, чудак - звали его Мишка. Был у него голос, удивительный голос, и когда он пел песни, у всех были мокрые глаза. Ох, Мишка, Мишка! Поет, бывало, и подыгрывает себе на балалайке или на домбре. Домбра. Что-то вроде гитары с животом, - где вы увидите сегодня подобное? Ее струны не играли, они плакали. И когда Мишка пел и играл на домбре, все сидели с закрытыми глазами, кузнечики переставали трещать, арабские собаки не лаяли - весь мир молчал и слушал. И если есть на свете Бог, то и Он прекращал все дела и слушал Мишку. Я не знаю, что Мишка сделал плохого Богу, но в двадцать девятом году, во время беспорядков, арабы убили Мишку.

Вот так, дорогой. Что было, того не вернешь. У меня всё есть сегодня, только Соня-жена умерла три года назад. Есть квартира. Холодильник. Кондиционер. Ванная, как в журнале. Даже биде есть у меня, в нем я стираю свои носки.

Запишите: Танхум Фишман. Каменец-Подольский. Приехал в пески Тель-Авива в двадцать первом году. Жил в палатке, работал в апельсиновых садах, был шофером, руководителем работ на стройке, сержантом в английской армии во Вторую мировую войну, участвовал в больших сражениях. Сейчас на пенсии. Готов поменять квартиру с холодильником, ванной и биде на палаточный лагерь в песках. Чтобы были те люди, тех времен, с их идеалами, и чтобы был Мишка, чудак Мишка, что пел песни и подыгрывал себе на домбре и на балалайке."

2

Х. Вейцман (из воспоминаний 1918 года): "Тель-Авив в то время был маленьким прибрежным городком, насчитывавшим, быть может, сотню зданий и несколько сот жителей. Это было тихое, почти пустынное место, затерянное среди песчаных дюн, но не лишенное привлекательности, - несмотря на то, что в течение последних четырех лет городок был отрезан от всего света и пострадал от турецкой оккупации."

Г. Меир (1921 год):

"Во время войны турки выслали из Тель-Авива всё его население. Но к тому времени, как мы приехали, там уже. начался настоящий строительный бум. Некоторые части города. были и в самом деле очень красивы: ряды чистеньких домиков - каждый с собственным садом - выстроились на мощеных улицах, обсаженных деревьями... Но иные районы казались построенными без всякого плана, незаконченными и ужасно запущенными.

Тель-Авив, хотя ему было всего 12 лет, быстро двигался к самоуправлению. Как раз в это время британские власти дали разрешение городу собирать налоги за дома и фабрики, а также иметь собственную систему водоснабжения. Тюрьмы, правда, Тель-Авив еще не имел: много лет прошло, пока появилась тюрьма, но зато в городе была собственная, еврейская полиция - 25 человек, которой все чрезвычайно гордились.

Главная улица, названная именем Теодора Герцля, с одного конца заканчивалась гимназией "Герцлия"... Были еще несколько улиц, маленький "деловой центр" и водокачка, у подножия которой собиралась молодежь. Пассажиров перевозили небольшие автобусы да повозки, запряженные лошадьми, а мэр Тель-Авива Меир Дизенгоф ездил по городу верхом на великолепной белой лошади."

Улицы Тель-Авива носили имена М. Монтефиоре, Т. Герцля, Иегуды Галеви; дети учились в гимназии "Герцлия", где все предметы преподавали на иврите; в городе уже планировали здания гостиниц, Большой синагоги, больницы и муниципалитета. В магазинах Тель-Авива можно было купить среди прочего познавательные игры для детей - "Путешествие по Эрец Исраэль", кубики "Алеф-Бет" с буквами алфавита языка иврит, лото с изображением растений Эрец Исраэль, игры с фотографиями известных писателей и перечнем их произведениий, прочее и прочее.

В центре города существовало ателье Авраама Соскина, которого называли "фотографом малого Тель-Авива". За долгие годы своей работы Соскин сделал более 20 000 портретов на стеклянных пластинках, не считая огромного количества фотографий, запечатлевших исторические события. Одно из них - 11 апреля 1909 года, когда Соскин сфотографировал группу людей на песчаной дюне, проводивших жеребьевку первых участков для строительства будущего Тель-Авива.

1925 год (из журналистского очерка): "Тель-Авив - город "с иголочки", в котором всё только строится, но ничто еще не разрушается... Молодежь из России легко узнать по лицам и по костюму: они привезли сюда не только вышитые по вороту рубашки и заломленные на ухо картузы, но даже высокие сапоги. Удивительно красивы сефарды, особенно женские лица; на каждом шагу можно встретить библейские черты Ревекки, Рахели и Деборы. Вижу бухарских евреев. Узнаю горских евреев, высоких ростом, широкоплечих, похожих на лезгин, бывших своих соседей. А вот и аравийские евреи, йемениты, которые в течение веков были отделены мусульманским кольцом от остального мира. Родители приехали сюда со всех концов света и говорят на десятках языков, но второе поколение говорит уже на иврите, а иногда только на нем."