Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948. Книга 2

И тогда трое бейтаровцев из Рош-Пины решили отомстить за те жертвы, не сообщая об этом своим товарищам и командиру. Шломо Бен-Йосеф, Шалом Журабин, Авраам Шейн - ранним утром 21 апреля они спрятались за камнями на подъеме к Рош-Пине, где машины замедляли ход. Арабский автобус появился в полдень. Они выстрелили из пистолетов, Шломо бросил гранату, но она не разорвалась; автобус поехал дальше, и никто из пассажиров не пострадал. Бейтаровцы поспешили в обратный путь; их заметил полицейский, сообщил англичанам, и все трое были арестованы.

Был суд. Прокурор требовал для обвиняемых высшей меры наказания за нелегальное ношение оружия и покушение на жизни пассажиров автобуса, но никто не верил, что казнят людей, которые никому не причинили вреда. Наконец объявили решение суда: Ш. Журабина поместить в клинику для душевнобольных, Ш. Бен-Йосефа и А. Шейна приговорить к смертной казни через повешение. Присутствовавшие в зале были потрясены, и лишь подсудимые не проявили признаков волнения; выслушав приговор, они воскликнули на иврите: "Да здравствует Израильское государство по обе стороны Иордана!"

Такое случилось впервые: ни один еврей не был еще казнен в годы британского правления. Бурные демонстрации в Иерусалиме, Тель-Авиве, в городах и поселениях страны; тысячи телеграмм королю Великобритании и верховному комиссару с просьбой о помиловании, но всё напрасно - командующий британской армией в Палестине утвердил приговор. Учитывая юный возраст А. Шейна, смертную казнь заменили на пожизненное заключение; наказание Ш. Бен-Йосефу оставили без изменения. Узнав об этом, он сказал: "Помилования не хочу и не приму".

Шломо Бен-Йосеф - Шалом Табачник из польского города Луцка - приехал на эту землю нелегально за восемь месяцев до описываемых событий. Он сообщал из тюрьмы бейтаровцам Луцка: "Тель-Хай, дорогие братья и сестры! Завтра я умру, и всё же я счастлив. Все свои силы я отдал Бейтару, и теперь мне выпала честь быть первым бейтаровцем на виселице. Я горжусь этим... и знаю, что после моей смерти со сдержанностью будет покончено. Шломо Бен-Йосеф".

В последний вечер опустели улицы еврейских городов и поселений; не работали кинотеатры, рестораны и кафе, закрылись раньше срока фабрики, мастерские и учреждения. Вечером Шломо перевели в камеру смертников; он попросил принести газеты, читал их, потом спал глубоким сном. 29 июня 1938 года в семь часов утра Шломо умылся, почистил зубы, попросил стакан чая. Свидетель казни рассказывал: "На него надели наручники и вывели из камеры. Он шел выпрямившись и пел песню Бейтара "Два берега у Иордана". Когда на его голову надевали мешок, он воскликнул: "Да здравствует Жаботинский!" У виселицы он стоял всё так же прямо, спокойно и не переставал петь. Его голос был чист, слова звучали четко." В тот же день тело Шломо Бен-Йосефа, одетое в форму Бейтара, опустили в могилу на кладбище в Рош-Пине.

Его смерть потрясла евреев всего мира. Во многих странах прошли антибританские демонстрации. В Петах-Тикве назвали улицу его именем. В газете "Га-арец" написали в те дни: "Он пал жертвой распространенного мнения, что жизнь еврейская ничего не стоит, что у евреев нет права защищать самих себя". Мать Шломо получила в Луцке сотни писем, среди которых была и телеграмма от В. Жаботинского: "Уважаемая госпожа Табачник! Я не достоин того, чтобы такой возвышенный человек, как ваш сын, умер с моим именем на устах."

Жаботинский назвал Шломо Бен-Йосефа "вождем безымянных" и в том же году сказал на Всемирном съезде Бейтара в Варшаве: "Трое вышли в путь. Они не собирались убивать, и они не убили. Они хотели прекратить положение, при котором можно проливать еврейскую кровь, и нельзя - нееврейскую. Это недопустимое положение. И если требуется, то теперь, после свершившегося, я, руководитель Бейтара, приказываю тебе, Бен-Йосеф, и двум твоим товарищам выйти в путь и сделать то, что вы уже сделали. Будь благословен, Бен-Йосеф, ты поступил правильно, ты выполнил мой приказ."

5

За годы арабского восстания, когда террор свирепствовал повсюду, не было, казалось, никакой возможности закладывать еврейские поселения, и, тем не менее, их количество значительно увеличилось. За один только день - 23 мая 1939 года - создали шесть новых поселений. На берегу моря, неподалеку от Хайфы, появились два палаточных лагеря; их жители занимались рыболовством, а по ночам переправляли с кораблей на берег нелегальных репатриантов и контрабандное оружие.

Британская администрация запрещала строительство новых поселений, однако в стране действовал прежний турецкий закон, признававший свершившийся факт: если над незаконной постройкой была возведена крыша, никто не имел права ее снести. Это лазейка позволяла обойти строгое запрещение, и этим, конечно же, воспользовались.