Земля после

Оказавшись посреди амфитеатра, Эвааль знал всё, что касалось предстоявшей миссии. Весь массив данных, с которым перед тем ознакомились советники, он воспринял и осмыслил. На это ушло почти шестьсот лет субъективного времени — Эвааль ещё никогда не проводил столько времени в симуляциях.

Взглянув на стоявшую рядом женщину, Эвааль понял, что перед ним лишь аватар, образ, принятый для удобства коммуникации сверхразумным существом, в котором растворилась его Эин.

Он окинул взглядом собравшихся: где-то среди них должны быть те двое, что пойдут с ним. Изучая материалы предстоявшей ему работы над чужими ошибками, Эвааль был удивлён, не обнаружив никаких сведений — ничего! даже имён! — о двух других контактёрах, участие которых одобрил Совет экспедиции (Эвааль предпочёл бы, чтобы миссия на Земле была, как и миссия на Агаре, работой для него одного, но план Совета предписывал иное). Сейчас он мог узнать имя и краткую биографию каждого из присутствующих в симуляции — достаточно было взглянуть на аватар человека… но в этом не было нужды, всё равно никого из них он больше не увидит. Эта миссия будет для него, как говорили земляне, «билетом в один конец». Он выполнит работу и умрёт окончательно, — уж об этом-то он позаботится…

Прошла минута. Несколько сотен незнакомцев, по-прежнему молча, смотрели на Эвааля.

«Да что с ними не так? Почему они молчат?» — спросил себя тогда Эвааль и, всё же, принялся бегло всматриваться в лица людей, имена которых ему ни о чём не говорили.

Взгляд его скользнул по сидевшей прямо перед ним смуглой голубоглазой блондинке с именем Ивилита-Аль-Рес-Таль, отсылавшим к сидевшему рядом чернокожему атлету в огненной тоге…

Перед глазами Эвааля возникло имя атлета: Альрес-Ив-Эвиль… Эин… — Эин! Последнее имя отсылало к ней… а первое… Так же звали его отца… Эвааль открыл гиперссылки на родителей Альреса… Их звали Эвиль-Альрес-Хиа-Азаль и Альрес-Эвиль-Эин… Эвааль…

Глава VIII. Полис

Иеремия — высокий брюнет с прямыми тонкими усиками на тщательно выбритом лице, в белом двубортном костюме и туфлях из змеиной кожи, сидел в вычурном кресле на особой трибуне стадиона. Справа и слева от Иеремии сидели его жёны — родные сёстры Лика и Елена, с интересом наблюдавшие за тем, как внизу, на арене, двое крепких мужчин, затянутых в доспехи, норовили сбросить друг друга с железных коней в разъезженную колёсами грязь.

На арене шёл бой — финал большого турнира, в ходе которого уже несколько человек получили серьёзные увечья.

Многоголосый шум не смолкал над стадионом. Гладиаторы, верхом на ревущих мотоциклах, кружили по полю, обмениваясь ударами плетей. Каждый взмах плети с нанизанными на конце железными гайками вызывал взрывы крика и свист с трибун — толпа реагировала на каждое действие гладиаторов.

Шёл пятьдесят восьмой год Нового Времени и тридцать четвёртый — правления Иеремии.

Многое изменилось за эти десятилетия. До него, до Иеремии, городом правили сначала дед, бывший ещё в довоенное время законным мэром, а после смерти деда — отец, в прошлом крупный промышленник, ставший первым Королём города-государства, который он и назвал Полисом.

Отец был человеком жёстким, и даже жестоким. Он переписал составленные дедом-губернатором законы, установил сословность и крепостничество (а для преступников — рабство).

До войны отец Иеремии получил образование в английском университете и хорошо знал историю и экономику. Образованию сына он уделял особое внимание, привлекая к процессу обучения людей компетентных, которых иной раз лично отыскивал в пустошах и в разрушенных городах. Так в Полисе появлялись учёные, врачи, технологи, специалисты, что в дальнейшем положительно отразилось на жизни города-государства и подконтрольных ему территорий.

Старания отца не были напрасны: Иеремия оказался способным учеником, и ко времени принятия власти из одряхлевших отцовских рук был прилично образован.

Трибуна слева взорвалась воплями и свистом: один из гладиаторов, чья плеть зацепилась за мотоцикл противника, не удержался в седле, когда тот резко увеличил скорость, и вылетел через руль, чуть было не угодив под переднее колесо своего мотоцикла.

Гладиатор быстро вскочил на ноги и достал из заплечных ножен короткий обоюдоострый меч. Его мотоцикл в это время успел врезаться в ограждения и, завалившись набок, заглохнуть. Слегка прихрамывая, гладиатор стал отступать в сторону горки из покрышек в центре поля. Его соперник уже развернулся на дальнем конце поля и стал разгонять мотоцикл, двигаясь ему наперерез.

Обе трибуны завопили: одни подбадривали наездника, другие — невольно спешившегося. Всем было ясно, что хромой не успевал к спасительной горке. Мотоциклист, держа в руке изготовленную плеть, нёсся прямо на него.

В последний момент хромой на удивление быстро отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от рассёкшей воздух в сантиметрах от его лица плети, и выбросил правую руку в направлении уже начавшего удаляться мотоциклиста. Меч оторвался от его руки и, пролетев десяток метров, воткнулся в спину соперника.