Неловко, припадая на раненую ногу, он дохромал до коняшки, распутал повод, привычно забросил тело в седло, охнул от боли, но удержался, выпрямился. Подождал, пока парочка раненых разберется по седлам, а потом попрощался со мной по-своему:
– Велика твоя удача, Ульф Свити. Но, выходит, не больше моей.
Засмеялся хрипло, дернул узду и уехал.
Зачем я его отпустил?
– Зачем ты его отпустил? – ворчал Стюрмир, сдирая доспехи с убитых. – Конунг бы за него серебра по весу отмерил.
– Тебе мало серебра, что со мной добыл? – огрызнулся я.
Бури подвел мне одного из трофейных коней, подставил ладони ступенькой…
Несколько мужчин, стоявших в воротах, проводили нас хмурыми взглядами, но напасть не рискнули. Один взгляд на убитых дружинников – и сразу отпадает охота с нами ссориться.
– Ушел, – сообщил я Рюрику три часа спустя. – Оставил заслон, который мы побили, а сам ушел. Мы не догнали.
Стюрмира и Бури я предупредил: о том, что случилось на самом деле, – ни слова.
Датчанин еще немного поворчал, а Бури просто кивнул. Чем дальше, тем больше нравится мне мой новый боец. Прям что-то родственное в нем ощущаю.
– Сбежал, и ладно! – махнул рукой Хрёрек. – Без дружины Водимир – никто.
Будущее покажет: вот тут он ошибся, датский конунг и ладожский князь.
А сегодня мы победили. Это главное.
Да, насчет построенного Водимиром города уже ошибся я. Стать Великим Новгородом ему было не суждено. Жителей его Рюрик переселил в Ладогу, а сам город сжег.
Но это – уже другая история.