Земля призраков

Эрин Харт Земля призраков

Пэдди, моему любимому

Одна ворона — горе,
Две — веселье.

Три вороны — свадьба,
Четыре — рожденье.

Пять ворон — богатство,
Шесть — вражда.

Семь ворон — дорога,
Восемь — жизнь тяжела.

Народная считалка

КНИГА ПЕРВАЯ СМЕРТЕЛЬНАЯ РАНА

Cr echt do dhail me arthach galair
Рана смертельная в судно унынья меня обратила.

Ирландский поэт Даби О'Бруадар, 1652

ГЛАВА 1

С хлюпающим скрежетом торфяная лопата Мак-Ганна врезалась в земляную насыпь под его ногами. Знал бы он, что откопает вместе с зимним топливом, — наверняка бы в это мгновение остановился, выбрался на насыпь, а потом наполнил свой сарай стандартными брикетами прессованного торфа, который нынче можно заказывать хоть грузовиками.

Но Брендан продолжал извлекать квадратной торфяной лопатой черные сырые куски, перебрасывая их через насыпь, где они падали со смачными шлепками. Он совершал это с легкостью и отточенностью движения, выработанного повтором одного и того же действия бесчисленное множество раз. Хотя и его отец, и дед, и все прочие предки добывали торф из того же клочка болота, Брендан никогда не думал о себе как о продолжателе вековой традиции. Не более размышлял он и о тех древних, примитивных растениях, чей вечный покой сейчас потревожил. Такая ежегодная рутина была единственным способом избавиться от мучительного холода, который подползал под дверь каждый ноябрь.

Но чего Брендан меньше всего опасался в этот необычный, осиянный солнцем апрельский денек — так это холода. Устойчивый западный бриз обдувал болото, погоняя высокие облака через размытую голубизну неба и осушая болотную влагу. «Хорошо подсушит сегодня», — сказал бы отец. Брендан работал, засучив рукава. Шерстяной пиджак со сморщенными от постоянной носки локтями лежал на насыпи. Остановившись, он оперся левой рукой о рукоятку sl'ean [1]и закатанным рукавом вытер пот со лба, отбросив назад намокшие темные волосы. Кожа лица и предплечий уже ощущала приятное покалывание загара. Внезапно он почувствовал сильный голод, сопровождаемый мучительным беспокойством. Должно быть, последний год он без помех срезает торф на собственной земле. Воспоминание об этом обожгло его до самой глубины желудка. Когда он взобрался на насыпь, чтобы достать платок из кармана плаща, то огляделся — не видно ли на горизонте велосипедиста.

В сорока ярдах от Брендана его младший брат Финтан комично «сражался» с наполненной торфом тачкой. Финтан сгрузил два десятка мокрых торфяных кусков в конец длинного ряда, одного из тех, что делали поверхность болота похожей на вельвет. На добрую квадратную милю окрест ландшафт покрывали маленькие «хибарки» из перевернутого торфа. Тут и там выступали выпуклости белых пластиковых пакетов с хорошо просушенными дернинами.

— Не видно ее? — крикнул Брендан брату, который в ответ лишь пожал плечами и продолжил работу. Оба парня вкалывали здесь с девяти, лишь с коротким перерывом на чай в середине утра. Их сестра Уна собиралась принести сэндвичи и чай и заняться переворачиванием торфа. Это была непосильно тягостная работа — переворачивать торфяные брикеты руками, чтобы они высыхали на солнце. В другое время они могли бы сохнуть и дома.

Сложив платок и убрав его в карман, Брендан вновь спустился в подобное могиле углубление, с гримаской удовлетворения отметив: его slean накренился под углом к стене насыпи. Он уже подбирался к хорошему черному торфу, которые ценили в этих местах не за то, что он пролежал в земле не потревоженным и не сгнившим чуть ли не восемь тысяч лет, а за отличную горючесть.

Он снова принялся за работу и, пытаясь заглушить урчание в желудке, сосредоточил на ней все внимание. Он привык к тяжелому физическому труду, однако нечто в болотном воздухе вызывало яростный голод. Что сегодня будет на обед? Сандвичи с цыпленком, яйцо или полоска соленого красного бекона на куске черного хлеба? Вгрызаясь лопатой в землю, Брендан мысленно откусывал аппетитный ломоть, запивая его глотком горячего сладкого чая. Еще один ряд, думал он, с неистовством выбрасывая очередной кусок дерна, еще один ряд… — И вдруг его лопата замерла.

— Черт!

Над краем среза поднялась голова Финтана.

— В чем дело? Наткнулся на остатки Ноева ковчега?

— А, нет, — сказал Брендан. — Это всего лишь конский волос.

Четыре вещи, повторял их отец, могут помешать человеку, который заготавливает торф. Брендан как будто бы снова услышал голос старика: «Парик, вода, комья и конский волос!» Завершив перечисление, он важно поднимал четыре пальца и добавлял: «Наткнетесь на что-нибудь такое, мальчики, и это станет вашим Ватерлоо».

— Подай-ка лопату, а?