Земля Родная

В эти годы мысль русских людей постоянно обращалась ко временам "своей античности". Заметен интерес к литературе домонгольского периода – к "Повести временных лет", к "Слову о законе и благодати" киевского митрополита Иллариона, к "Слову о полку Игореве", к первым откликам в литературе на события Батыева нашествия – "Слову о погибели Русской земли", "Повести о разорении Рязани Батыем", "Житию Александра Невского".

В фольклоре в конце XIV – XV вв. начинается объединение отдельных русских былин, существовавших и ранее, вокруг киевского князя Владимира Красное Солнышко, ставшего как бы символом Руси. В архитектуре и живописи также совершается обращение к традициям эпохи национальной независимости. В цикле произведений, посвященных Куликовской битве, тайже ощущается это обращение к эпохе национальной независимости. Создается "Задонщина", которую следует рассматривать не только как простое подражание "Слову о полку Игореве", но как бы своеобразный ответ на это произведение. "Задонщина" исполнена идеей реванша за поражение Игоря Святославича на Каяле; поэтому многие из образов "Слова" имеют в "Задон-щине" обратный смысл: то, что относилось в "Слове" к поражению русских, теперь отнесено к поражению татар, то, что относилось к победе половцев, теперь в "Задонщине" отнесено к победе русских. Солнечное затмение, провожавшее выступление в поход русских войск в 1185 г., теперь в 1380 г. сменилось ярким сиянием солнца, которое сопровождает выступление в поход русских войск, и,т. д. "Задонщина" в свою очередь повлияла своею образностью на "Сказание о Мамаевом побоище" и осветила его своим поэтическим сиянием. Но отдельные фрагменты поэтической системы "Слова о полку Игореве" оказываются и в том произведении, которое с очевидностью предшествовало и "Задонщине" и "Сказанию о Мамаевом побоище" – на краткой летописной повести о Донской битве.

Куликовская победа в вехах русской истории

Значение Куликовской битвы никогда не терялось в последующие века. Каждая новая победа над монголо-татарами вызывала новый подъем интереса к этому первому акту свержения чужеземного ига, Этот новый интерес поднимается к концу XV в. в связи со знаменитым "Стоянием на Угре" 1480 г., когда монголо-татарское войско золотоордынского хана Ахмата не решилось напасть на войска Ивана III и вековечная дань России Золотой Орде перестала выплачиваться. Иван III бросил на землю и топтал ногой ханскую "басму" – знак, который хан вручал своим послам в удостоверение их полномочий.

Новый подъем интереса к Куликовской битве и к русской истории в целом вызвало в середине XVI в. присоединение к Русскому государству Казанского и Астраханского царств.

Освобождение от чужеземного ига русского народа создало предпосылки для дружелюбного отношения между народами, входившими в состав Русского государства. Татарская знать, приезжавшая на службу к русским князьям, сохраняла свои титулы и получала те же привилегии, что и русская. Многие русские знатные роды во все последующие века вплоть до XX в. гордились своим татарским происхождением. Татарские купцы свободно торговали по всей территории Русской земли. Татарские воины служили в русских войсках. После присоединения Казанского ханства русский книжник составляет "Казанскую историю" – историю Казани и ее присоединения, в которой отдает дань уважения мужеству оборонявших Казань татар и с лирическим чувством пишет о горе казанской царицы Сююмбеки. Ни в это, ни в предшествующее время ненависть к чужеземному игу как таковому никогда не переходила в русской литературе в чувство расового или национального превосходства над любым из народов, входивших в государственное объединение Золотой Орды. Во всей древней русской литературе нельзя найти ни одного случая, при котором можно было заподозрить русского писателя в чувстве своего интеллектуального превосходства.

Куликовская победа явилась важнейшим поворотным пунктом не только в истории средневековой России, но и в ее культуре.

Возвращаясь к Блоку

Возвращаясь к циклу стихотворений А. Блока "На поле Куликовом", мы найдем у Блока и еще одно объяснение того, почему "похвала" Куликовской победе была в его сознании вековечно соединена с "жалостью". В статье "Народ и интеллигенция" Блок писал о русском и татарском станах на Куликовом поле: "Есть между двумя станами… некая черта, на которой сходятся и сговариваются те и другие. Такой соединительной черты не было между русскими и татарами, между двумя станами, явно враждебными; но как тонка эта нынешняя черта – между станами, враждебными тайно!.. Не так ли тонка эта черта, как туманная речка Непрядва? Ночью перед битвой вилась она, прозрачная, между двух станов; а в ночь после битвы, и еще семь ночей подряд, она текла, красная от русской и татарской крови".

"Жалость", столь типичная для всех русских отражений в литературе Куликовской битвы, была жалостью о напрасно для всех народов существовавшем иге, жалостью по всем погибшим в этой битве, смешавшим свою кровь в реке Непрядве.