Земля Санникова

— Нет, не все! — поправил женский голос. — Моя мать Мату, больная, осталась лежать. Она сказала, что ей все равно, где умирать.

— Ну, так она умерла! — прибавил мужчина. — Навес обрушился на нее.

— Раскидайте землю и бревна и освободите женщину скорее! — приказал Амнундак. — Принесите огня и дров, разведите костер.

Но онкилоны боялись входить в жилище; с упавшего навеса они стали снимать дерн, опасливо поглядывая на соседние бревна. Аннуир храбро вошла в свою землянку и вынесла на доске кучу горячих углей, Ордин и Горюнов принесли дров и вскоре запылавший костер внес некоторое успокоение и весь род собрался вокруг него, кроме нескольких воинов, производивших раскопки. Удары продолжались и при каждом они отбегали в сторону, хотя на них ничего не могло уже рухнуть. Земля все время гудела, деревья качались; все люди присели, потому что на ногах было трудно стоять. Грохот падающих камней не затихал.

— Ведикая беда пришла для онкилонов! — шептал Амнундак, глядя на вздрагивавший при ударах костер. Путешественники заметили уже не один косой враждебный взгляд, брошенный на них тем или другим из воинов и особенно женщин.

Аннуэн, сидевшая возле Ордина, в промежутке между ударами встала и присоединилась к женщинам, сидевшим по другую сторону костра; ее примеру последовали избранницы Горюнова и Костикова и только Аннуир и Раку остались на месте.

Мы как будто становимся зачумленными! — вполголоса сказал Горюнов, обращаясь к товарищам.

Ничего, солнце взойдет, все успокоятся и забудут ночные страхи! — беспечно ответил Костяков.

— А луна стала еще краснее! — заметил Ордин, — От обвалов, очевидно, поднялась сильная пыль.

Особенно сильный удар прокатился по котловине с громким гулом, подбросило даже дрова в костре, рассыпавшиеся в стороны. Снова послышались крики ужаса; некоторые люди, сидевшие на корточках, попадали. Собаки жалобно завыли. Землянка вождя с глухим треском рухнула вся, кроме центральных столбов, окруженных теперь облаком пыли. Работавшие воины попадали, а вскочив, разбежались.

— Мы погибаем, земля рушится, пришел конец нашему племени! — стонали мужчины и женщины; последние прижимали к груди плачущих детей; на всех лицах, с расширенными глазами, запечатлелся холодный ужас.

Когда затих грохот обвалов, жуткая тишина охватила поляну, потому что и ветер внезапно прекратился. Все стали невольно прислушиваться. И вот тишину нарушили далекие, но ясно различимые звуки бубна, магически подействовавшие на онкилонов. Черты лиц разгладились, глаза сузились, иные громко вздохнули.

— Шаман наш жив! Шаман призывает духов земли успокоиться! — послышались возгласы радости.

Этот сильный удар действительно оказался последним, и после него на более слабые уже не обращали внимания. Люди у костра начали дремать. Их разбудил гул военного барабана соседнего стойбища, то короткие, то длинные удары которого чередовались друг с другом и прекрасно доносились в ночной тишине; им вторили более далекие других стойбищ. Все встрепенулись и слушали с напряженным вниманием. Когда эта зловещая музыка затихла, Амнундак, сказал Горюнову с укором:

— Много наших жилищ разрушено в эту ночь. Убито несколько женщин и детей, поломаны кости у многих, попорчена утварь и оружие. Большая беда постигла нас, белые люди! Вы не захотели отвратить ее. Вот ваше жилище цело, а мое — развалилось.

— Потому что вы очень плохо строите свои жилища! — ответил Горюнов сердито. — Вот теперь постройте их попрочнее, и они не будут валиться и давить людей.

— Много поколений жило в наших жилищах и никогда не бывало, чтобы они падали! — возразил вождь. — Нет, когда пришла беда, ничего не поможет, мы не колдуны.

Он хотел прибавить «как вы», но воздержался. Путешественники, впрочем, поняли его вполне.

В это время успокоившиеся воины наконец разворотили обрушившийся первым навес землянки и вытащили старую Мату; она, конечно, была мертва. Ее дочь и две другие женщины развели отдельный костер в стороне, положили ее возле него и начали оплакиванье по ритуалу, прославляя ее прижизненные добродетели. Остальные продолжали спокойно дремать у костра. По приказу Амнундака барабан разнес по стойбищам весть о разрушении землянки вождя и смерти одной женщины.

Приближался рассвет и у путешественников глаза стали слипаться; землетрясение, очевидно, кончилось и слабые удары ощущались все реже и реже. Землянка выдержала испытание и в нее можно было вернуться. Когда путешественники, сговорившись, поднялись и направились к своему жилищу, их провожали завистливые и частью враждебные взгляды некоторых проснувшихся онкилонов. Амнундак дремал, уткнув лицо в колени. За белыми людьми последовали только Аннуир и Раку, остальные не двинулись с места среди других женщин, а Аинуэн еще раньше присоединилась к плакальщицам. Горюнов и Костяков оказались в роли покинутых.