Земля Санникова. Плутония. Коралловый остров. Рассказы

– Вы ошибаетесь, Павел Николаевич! – сказал Ордин. – Вспомните, что в Байкале, тоже пресном, водится особый вид нерпы, Phoca sibirica. Говорят, что она живет и в озере Орон, составляющем расширение реки Витима между двумя его порогами. А здесь, так близко от Ледовитого моря, ее присутствие еще более понятно.

– Но как она могла проникнуть в это сравнительно маленькое озеро?

– Это доказывает, что озера Санниковой Земли прежде были больше и имели более свободное сообщение с морем. В то время нерпы и забрались сюда; может быть, вся эта земля представляла морской залив и имела соленую воду, а затем отделилась, и залив, превращенный в озеро, постепенно опреснился, так что нерпы мало-помалу, может быть, в течение целых поколений приспособлялись к пресной воде.

Вернувшись к чайнику, который уже кипел, путешественники вскоре были свидетелями вторичного извержения пара в центре озера. Промежуток оказался в сорок минут.

После чая, огибая озеро по самому берегу, путешественники убедились в правдивости слов Горохова.

В одном месте они увидели высунувшуюся из воды голову небольшого тюленя, который глядел на людей своими бархатными круглыми глазами. Но собаки, узнав добычу, бросились с громким лаем к берегу, и тюлень, презрительно фыркнув, скрылся.

– Ваша правда, Никита, это, конечно, нерпа! – сознался Костяков.

Первые признаки человека

За поляной снова начался лес, в котором опять шли по звериной тропе, пустив собак вперед.

Среди леса вдруг послышался отчаянный лай последних. Приблизившись с ружьями наготове, путешественники увидели, что собаки остановили целый табун лошадей, бежавших, очевидно, к озеру на водопой. Собаки, поджав хвосты, лаяли и визжали, а лошади смотрели с изумлением на этих храбрых карликов, осмелившихся загородить им дорогу.

Они били копытами землю, храпели, но не решались двинуться вперед.

– Ну что нам делать? – недоумевал Костяков. – Путь загорожен.

– Придется стрелять, – предложил Горохов.

– Но только не пулей! – заявил Горюнов. – Мяса у нас достаточно. Стоят они неудобно, и раненый вожак бросится на нас, а за ним весь табун. Стреляйте утиной дробью – она щелкнет по всем ближайшим и испугает их.

Гром выстрела, прокатившийся по узкому зеленому коридору тропы, и мелкая дробь, осыпавшая передних лошадей, произвели удивительный переполох.

Дикое ржание огласило воздух, лошади взвивались на дыбы, поворачиваясь в тесноте, опрокидывая друг друга и ломая кусты и молодые деревья по бокам тропинки. Сплоченной массой табун наконец повернул и помчался обратно.

– Теперь можно идти спокойно – никого не встретим в лесу, – сказал Ордин.

Дикая скачка табуна действительно распугала не только животных, но и птиц, которые на некоторое время замолкли. Беспрепятственно дошли до следующей поляны, на которой внимание немедленно привлек к себе снежно-белый холм, возвышавшийся в центре и резко выделявшийся на зеленом фоне луга и леса.

– Вот те раз, какой большой сугроб! – воскликнул Горохов.

– Скорее наледь, не успевшая растаять, – поправил Горюнов.

– Разве тарыны бывают такие высокие? – спросил Костяков.

– Нет, не бывают. Разве что это наледь очень сильного источника, образовавшегося вокруг его устья.

– Тогда что же это такое?

Миновав луг, путешественники убедились, что холм возвышается среди небольшого озера, так что предположение, что это наледь или сугроб, отпадало. Вблизи холм представлялся в виде поднимавшихся друг над другом уступов, и в бинокль можно было рассмотреть, что по ним струйками стекает вода.

С недоумением все рассматривали это странное возвышение, как вдруг из его вершины со свистом и шипением вырвался фонтан, сопровождаемый клубами пара; он поднялся метров на десять и рассыпался дождем по уступам. Интересное явление продолжалось не более одной минуты, по истечении которой холм принял прежний вид и только слегка дымился.

– Теперь все понятно! Это гейзер – горячий периодический источник, какие часто бывают в вулканических областях Земли, – сказал Ордин.

– Вы правы, а холм – отложение кремнистого туфа, осаждающегося из выбрасываемой воды, пока она стекает по уступам.

Смерили температуру воды в озере – она оказалась 35 градусов по Цельсию и опущенной руке казалась горячей.

– Вот почему на озере не видно птицы, – сказал Костяков.

– Вероятно, нет и рыбы: всплесков нигде не видно, – прибавил Ордин.

Но озеро не было совершенно безжизненным. На дне его были видны странные красноватые водоросли, между которыми сновали массами мелкие ракообразные, очевидно, чувствовавшие себя прекрасно в теплой воде. Но высшим животным она была не по вкусу – несколько уток, севших на озеро, с испуганным кряканьем снова поднялись, едва только коснулись воды.

– А не пора ли нам подумать о ночлеге? – спросил Горюнов.

– Да, солнце уже собирается сесть за горы, а впечатлений мы за день получили довольно, – согласился Ордин.

– И нужно выбрать удобное место, защищенное от хищников, – прибавил Костяков.

– Такое место мы не найдем – разве влезем на дерево и будем спать, сидя на ветках, как птицы, что едва ли будет приятно.