Земля шорохов. Поместье-зверинец

Луна лежал со мной рядом, закрывшись пончо с головой. Я высвободил ногу из-под собственного пончо и пнул его в спину. В ответ на мою жестокость раздался жалобный вопль. Затем послышался смешок, а за ним песня. Луна высунул голову в дыру своего пончо, и у него был очень смешной вид. Он был похож на выглядывающую из-под панциря и поющую черепаху.

Немного погодя, подкрепившись кофе и жареным мясом, мы оседлали лошадей и въехали в сырой, благоухающий от росы и наполненный птичьим гомоном лес.

Мои мысли были заняты летучими мышами — вампирами. Я понимал, что за несколько дней пребывания в горах поймать действительно интересных животных вряд ли удастся. Но ведь там, куда мы едем, полным-полно летучих мышей. Однажды в этих краях пытались создать плантацию кофе, но оказалось, что из-за вампиров держать здесь лошадей совершенно невозможно, и от замысла пришлось отказаться. Мне очень хотелось познакомиться с вампирами в их, так сказать, вотчине и поймать, если будет возможно, несколько штук, чтобы взять с собой в Европу. Я бы кормил этих тварей кровью кур, а если понадобится, собственной кровью или кровью тех добровольцев, которых мне удалось бы подвигнуть на такое дело. Насколько мне было известно, ни в одном европейском зоопарке таких животных не было, и лишь несколько вампиров прижились в Соединенных Штатах. Я боялся только одного — вдруг все вампиры с кофейной плантации перебрались на более тучные пастбища: на плантации им давно уже нечего было есть.

Примерно через час мы были у цели — у полуразвалившейся однокомнатной хижины с маленькой крытой верандой. Я подумал, что мы прибыли как раз вовремя — не пройдет и полугода, как эта хижина потихоньку развалится. Все охотники, Хельмут и Луна обрадовались так, словно перед ними был роскошный отель. Они дружно втащили в хижину свои седла и стали добродушно препираться, кому в каком углу спать на источенном червями полу. Из гигиенических соображений я предпочел устроиться на веранде. Кроме того, с веранды я мог неотрывно наблюдать за деревом, к которому мы привязали лошадей. По моим расчетам, именно на лошадей летучие мыши должны были совершить свое первое нападение.

Поев, мы отправились прогуляться в лесу. Я видел многочисленные следы и тапира, и ягуара, и других зверей, поменьше, но сами животные на глаза нам не попадались. Я переворачивал все гнилые стволы подряд, и мне удалось поймать двух красивых маленьких жаб, древесную лягушку и (ко всеобщему ужасу) кораллового аспида. Когда мы вернулись в хижину, я осторожно сунул всех этих зверей в специальные полотняные мешочки. Поужинав, мы уселись вокруг раскаленных углей прогоревшего костра, и Луна, как обычно, стал нам петь. Потом все, кроме меня, ушли на покой в хижину, тщательно прикрыв за собой окно и дверь, чтобы смертоносное дыхание ночи не проникло внутрь (между прочим, всю предыдущую ночь эти аргентинцы проспали на воздухе без всякого вреда для себя). Я же постелил себе на веранде, приспособив изголовье повыше, чтобы лучше видеть посеребренных лунным светом лошадей, привязанных от меня футах в двадцати. Устроившись поудобнее, я закурил сигарету и, напрягая зрение, стал ждать, когда возле лошадей появятся мыши. Так я просидел часа два, а потом безвольно повалился на постель и уснул.

На рассвете я проснулся, страшно недовольный собой, выпутался из пончо и пошел осматривать лошадей. Увидев, что две из них подверглись нападению вампиров, я разозлился еще больше — ведь я храпел всего футах в двадцати от них. Укусы представляли собой неглубокие порезы длиной примерно в полдюйма. Обе лошади были укушены точно в одно и то же место — в шею, примерно на ладонь от холки. Но последствия этих маленьких укусов были ужасны. Слюна вампиров содержит какой-то антикоагулянт. Поэтому, когда раздувшиеся мыши улетают, кровь не свертывается и ранки продолжают кровоточить. Конские шеи были все в широких полосах свернувшейся крови, несоразмерно огромных по сравнению с ранками. Животных это, казалось, нисколько не встревожило, и они, похоже, были даже немного удивлены моим интересом к ним.

Я был уверен, что вампиры прячутся где-то поблизости, и после завтрака поднял всех на поиски. Мы рассредоточились и стали прочесывать лес вокруг хижины, зайдя в глубину примерно на четверть мили, заглядывая во все дупла и пещерки. Это бесплодное занятие мы продолжали до ланча. Вернувшись в хижину, мы обнаружили, что единственными живыми существами, приобретением которых мы действительно могли похвастаться, были триста сорок черных клещей всех возрастов и размеров, предпочитавших, по-видимому, запах Луны и Хельмута больше других и поэтому сконцентрировавшихся только на них. Луна и Хельмут спустились к ручью и разделись. Смыв наиболее цепких клещей с тел, они уселись на корточки, словно парочка мартышек, и принялись вылавливать остальных из складок и швов своей одежды. Я спустился к ручью и объявил им, что еда готова.