Земля шорохов

Я воспользовался передышкой, чтобы осмотреть большой куст, росший рядом с кафе. Он был высотой со среднюю древовидную гортензию, и все же на его ветках я уже после беглого изучения обнаружил пятнадцать видов насекомых и пять видов пауков. Это значило, что тропики уже близко. Потом я заметил своего очень старого друга — богомола, присевшего на листе. Покачиваясь из стороны в сторону, он смотрел на меня светлыми злыми глазками. Я снял его с листа, и он горделиво зашагал вверх по рукаву моего пиджака. Тут вернулась моя подружка. Увидев это маленькое существо, она подняла такой визг, что при попутном ветре его можно было бы услышать в Буэнос-Айресе, но, к моему удивлению, она визжала не от страха — это был восторг от встречи со старым знакомым.

— О, это чертова лошадка! — возбужденно воскликнула она. — В детстве мы часто играли с ними.

Это меня заинтересовало, потому что в Греции, еще ребенком, я тоже играл с богомолами, и местные жители тоже называли это насекомое чертовой лошадкой. Минут десять мы играли с насекомым, заставляя его бегать вверх и вниз по рукавам, и так неумеренно веселились, что все остальные пассажиры явно стали сомневаться, в здравом ли мы уме. Потом мы посадили богомола обратно на его куст и отправились выпить кофе, но тут пришел служащий и, виновато разводя руками, сообщил нам, что полет откладывается на два часа. Пассажиры стали возмущаться. Но служащий добавил, что в нашем распоряжении есть автобус авиакомпании, который отвезет нас в город, и там, в гостинице, авиакомпания за свой счет угостит нас всем, что мы только пожелаем. Моя подружка была в восторге. Какая щедрость! Какая доброта! Мы с грохотом покатили в автобусе по пыльной дороге в город и там остановились у отеля, имевшего любопытный викторианский вид.

Внутри гостиница была так пышно разукрашена, что мою подругу вновь охватил восторг. Там были громадные коричневые колонны из искусственного мрамора, множество кадок с жалкими пальмами, толпы официантов, у которых был вид послов на отдыхе, и своеобразная мозаика столиков, раскинувшихся, по-видимому, до самого горизонта. Моя подружка крепко держалась за мою руку, когда я вел ее к столику. Все это великолепие, казалось, лишило ее дара речи. Я, запинаясь, сделал по-испански щедрый заказ одному из послов (который не брился, наверно, с тех пор, как последний раз отправлял свои официальные обязанности) и уселся поудобнее, чтобы вволю насладиться едой. Под влиянием пяти больших чашек кофе со сливками, тарелки горячих медиалунас^[18] с маслом, подкрепленных пятью пирожными и полуфунтом винограда, моя подружка перестала относиться к этому заведению благоговейно и даже сама приказала какому-то послу принести ей пустую тарелку, чтобы было куда сплевывать виноградные косточки. Пресыщенные бесплатным угощением, мы пошли к автобусу. Шофер сидел на крыле и мрачно ковырял в зубах зубочисткой. Мы спросили, нельзя ли нам теперь вернуться в аэропорт. Он взглянул на нас с явным отвращением.

— Media hora^[19], — сказал он и вернулся к раскопкам в дупле коренного зуба, явно надеясь найти там богатые залежи полезных ископаемых и, возможно, даже урана.

Чтобы как-то убить время, мы пошли прогуляться по городу. Она была рада возможности играть роль гида при настоящем иностранце, и в городе не осталось ничего такого, чего бы она мне не показала и не объяснила. Это обувной магазин… видите, на витрине ботинки, чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения в том, что это обувной магазин. Это сад, в котором выращивают цветы. Это осел, видите, вон там, животное, привязанное к дереву. О, а вот аптека, где покупают лекарство, когда кому-нибудь нездоровится. Загородив собою весь тротуар и не обращая внимания на протесты горожан, она упрямо стояла перед витриной аптеки и так живописно изображала страдания больного, что я испугался, как бы кто действительно не вызвал карету «скорой помощи». В целом же наша прогулка проходила очень успешно, и я даже пожалел, что пришлось вернуться к автобусу и уехать обратно в аэропорт.

В самолете перед нами снова встала геркулесова задача прикрепить мою подружку к креслу, а потом уже в воздухе развязать ее, но это была последняя фаза нашего совместного путешествия.

До сих пор местность, над которой мы пролетали, была типичной пампой с группками небольших холмов кое-где, но в основном плоской и невыразительной. Теперь холмы стали попадаться все чаще и чаще и становились все выше и выше, а их склоны были покрыты кустами и гигантскими кактусами, похожими на громадные сюрреалистские канделябры. А потом начались воздушные ямы.

Первая оказалась довольно большой, и пока самолет падал, у меня было такое ощущение, будто желудок отделился от тела и парит футах в ста над головой. Моя подруга, которую яма застала на середине какой-то запутанной и (для меня) совершенно невразумительной истории, случившейся с ее дальней родственницей, широко открыла рот и так пронзительно закричала, что весь самолет пришел в замешательство. Потом, к моему облегчению, она залилась счастливым смехом.