Земля. Тайная история драгоценных камней

В первый же вечер я поднялась по выщербленной каменной лестнице, ведущей к аббатству, и остановилась возле церкви Святой Марии, которую Стокер описывал так: «очередная церковь, окруженная большим кладбищем с огромным количеством надгробий». В VIII веке именно здесь знаменитый капитан китобойного судна Уильям Скорсби мечтал во время скучной проповеди, воображая, что викарий и его трехъярусная кафедра превратились в мачту одного из кораблей. Впоследствии, вернувшись в море, Скорсби изобрел наблюдательный пост «воронье гнездо», который долгое время устанавливали потом на китобойных судах.

Сидя в темноте и глядя на огни города, я вдруг услышала чьи-то голоса и хихиканье. Внезапно из-за угла вынырнул факел, и в его свете я рассмотрела трех подростков. Картина напомнила мне обложку детского детектива пятидесятых годов. Дети застыли как вкопанные, словно увидели привидение.

— Вы что тут делаете? — спросила я.

— Мы ищем могилу Дракулы, — ответил один из мальчиков, — она где-то здесь.

Я не стала портить им удовольствие и говорить, что вообще-то Дракула — персонаж вымышленный, но осторожно высказала мнение, что вряд ли его похоронили бы на церковном кладбище, так что если могила и существует, то за стенами аббатства, поскольку вампиры недолюбливают распятия.

Факел, чуть подрагивая, весело удалялся, и это напомнило мне об одной из загадок скелета № 952: почему все-таки его гроб оказался так далеко от дороги?

Сегодня никто не станет выбирать место для будущей могилы с учетом геомантии; нам все равно, с какой стороны церкви или кладбища будет лежать покойный, а иногда люди перед смертью просят развеять их прах в каком-либо милом их сердцу местечке, где они были счастливы. Но в Средние века дело обстояло иначе. Никто не хотел быть похороненным с северной стороны кладбища, поскольку считалось, будто бы именно оттуда приходят силы тьмы, поэтому состоятельные люди заранее просили похоронить их к югу от церкви. Точно так же строгие правила, касающиеся выбора места захоронения, существовали и у римлян. Римляне с уважением относились к смерти, строили на окраине каждого города некрополь, то есть город мертвых, а лучшим признанием заслуг усопшего было захоронить его рядом с главной дорогой, поэтому кажется странным, что такого зажиточного с виду человека, как наш загадочный № 952, похоронили в столь непрестижном месте. Скорее всего, у римлян имелись к нему какие-то претензии, или же он и вовсе не был римлянином.

Взлет и падение гагата

Во времена нашего любителя ожерелий из гагата на месте Уитби располагалось, похоже, совсем маленькое поселение. Однако поскольку там было обнаружено большое количество монет, датируемых IV веком, да к тому же гагат из Уитби встречается в римских захоронениях, это позволяет предположить, что уже тогда в этом регионе процветала добыча и обработка гагата. В 1920-е годы во время раскопок двух служивших частью сигнальной системы римских почтовых станций в трех километрах от Уитби нашли два великолепных кольца из гагата, там же обнаружили несколько кусков необработанного гагата, на нескольких уже видны следы резца. Видимо, солдаты сами обрабатывали гагат, возможно во время долгих ночных дежурств. Кроме того, археологи извлекли из-под земли маленькое черное колесо от ткацкого станка, обработанное на примитивном токарном станке, а это значит, что в те времена профессиональные мастера-камнерезы работали непосредственно на самой станции или рядом с ней. Возможно, их коллеги, трудившиеся где-то по соседству, и выточили те бусины, которые я держала в руках в Портсмуте.

Торговля гагатом продолжалась в Уитби и тысячу лет спустя после похорон неизвестного под № 952. В Йорке обнаружили пуговицы эпохи викингов, в Германии — саксонские шпильки для волос; судя по сохранившимся распискам, в XIV веке местное аббатство купило набор черных пуговиц, а бусины и гагатовые игральные кости были выкопаны в Уитби на месте мусорной свалки VII века. Забавно, что последнюю находку сделали, когда расчищали место для строительства новой современной мастерской по обработке гагата в старой части города. Но популярность прошла, и гагат ждал довольно затяжной период забвения с короткими перерывами, когда камень вновь входил в моду. Стихотворение Джона Донна «Гагатовое кольцо» иллюстрирует двусмысленный статус этого самоцвета в XVII веке. Поэт связывает непостоянство юноши с хрупкостью кольца, которое ему подарила девушка:

Обручальные кольца из гагата не делают,
Почему же нечто не слишком ценное и не особо прочное
Символизирует нашу любовь? Оно же кричит:
«Я дешевка, я ноль, но я в моде! Так выкинь меня!»

В XIX веке ситуация опять изменилась. Британские дамы вновь решили, что носить траур по умершим надо красиво, и старинный промысел в Уитби возродился.

Бизнес на смерти