Земля. Тайная история драгоценных камней

В те времена мастерские по обработке гагата в Уитби располагались буквально на каждом шагу — на чердаках, в подвалах, в квартирах многоквартирных домов, а иногда даже прямо на скалах, «напоминая ласточкины гнезда», как писал Хью Кендалл в 1930-е годы, когда многие считали, что мастерским и всей отрасли пришел конец. Кендалл составил «Историю гагата в Уитби» на основе бесед с Мэтью Сноудоном, который начал свою карьеру в качестве подмастерья за шестьдесят лет до этого и был одним из немногих людей, кто имел представление о старинном ремесле. По прикидкам Сноудона, в производстве украшений из гагата в 1870-е годы были заняты около тысячи четырехсот человек, но куда больше было тех, кто собирал гагат на пляже или добывал его в маленьких шахтах вдоль берега. Работа в шахтах была сопряжена с большой опасностью, поскольку мужчинам и мальчикам в поисках пластов гагата зачастую приходилось спускаться со скал подвешенными на веревках. Иногда они находили окаменелости. К примеру, восьмиметровый ихтиозавр, обнаруженный в 1862 году, настолько потрясал воображение, что музей в Уитби спустя семьдесят лет даже расширили, чтобы разместить диковину. Изначально архитектор допустил ошибку, и скелет пришлось бы разделить на две части. Забавно, что викторианская Англия буквально с ума сходила по окаменелостям, которые находили непосредственно над слоем гагата, но никто и не догадывался, что вообще-то сам гагат — это тоже окаменелость, и вплоть до 1904 года, когда выяснили природу его происхождения, считалось, что это осадочная порода.

Несмотря на бешеный спрос, труд тех, кто обрабатывал гагат на раннем этапе, оплачивался плохо, а старатели получали и того меньше. Они обитали в трущобах, где постоянно распространялись инфекционные заболевания, поскольку рабочие спали вповалку. В мае 1862 года шестьдесят процентов всех зафиксированных детских смертей приходилось на детей мастеров-камнерезов. При этом в момент расцвета гагатовая индустрия приносила доход около двухсот тысяч фунтов в год, а владельцы мастерских стали нуворишами на йоркширском побережье. А рабочие тем временем большую часть заработка просаживали в пивнушках, и почти каждую неделю их вызывали в местный магистрат объясняться по поводу пьяных выходок.

Мэтью Сноудон вспоминает, что в те годы он и другие рабочие обычно собирались после обеда у дамбы, чтобы поболтать и покурить, а потом работали весь вечер. Иногда заказы поступали от частных клиентов, но подавляющее большинство — от так называемых траурных магазинов, которые в 1840-е годы открыли в Англии по французскому образцу, чтобы обеспечивать британских вдов всем необходимым. Человеку непосвященному сцена у дамбы могла показаться сборищем мясников или фанатиков, занимающихся самобичеванием в Страстную пятницу и отдыхающих после крестного хода, поскольку их комбинезоны, лица, руки и волосы были перемазаны вовсе не черным, как ожидалось бы, а темно-красным.

«Красные дьяволы»

Затем гагат снова ненадолго входил в моду: в самом начале XX века и несколько лет тому назад. Лондонский ювелир Хэл Рэдверс-Джонс был одним из тех. кто приехал в Йоркшир и стал, как это называли местные, «красным дьяволом». Он открыл небольшой магазинчик у подножья лестницы, ведущей в аббатство, и вскоре выяснил, что большинство покупателей ничего не знают о гагате.

— Он бывает другого цвета? — спрашивали они.

Однако на один вопрос ювелир и сам не знал ответа, а именно почему людей, которые работали с черным камнем, называли «красными дьяволами». Когда он стал расспрашивать местных, кто-то высказал предположение, что прозвище связано с частыми травмами на производстве, но никто не мог сказать ничего вразумительного. Да, многие мастера, в том числе и сам Рэдверс-Джонс, использовали для полировки традиционный полировальный порошок, который назывался в обиходе «румянами» из-за красного оттенка, но это лишь небольшая часть процесса; более того, Хэл не мог взять в толк, почему такое прозвище прилепилось только к тем, кто обрабатывает гагат, а не ко всем камнерезам. Затем застройщик выкупил несколько брошенных домов в западном районе города, и когда строители открыли чердак одного из них, то совершенно случайно обнаружили полностью укомплектованную мастерскую со всем оборудованием. В результате Рэдверс-Джонс открыл при своей собственной мастерской маленький музей.

В музее этом можно было видеть поточную линию производства почти в первозданном виде, начиная со стола мастера, который отбирал лучший гагат, и заканчивая довольно опасным шлифовальным кругом, на нем обтачивали кусочки гагата; легкий запах нефти выдавал происхождение камня. Затем шли скамейки резчиков, которые изготавливали бусины и камеи, потом секция полировки, где готовые изделия натирали моржовой кожей, купленной у китобоев. Именно в этом уголке брошенной мастерской Рэдверс-Джонс нашел ключ к разгадке прозвища «красные дьяволы».