Земля в иллюминаторе

В кадре мелькнули ножки-спицы, а потом разведчик сумел выбраться из дыры и пополз вниз, прочь с башни, которая чуть не стала для него ловушкой. Через пару минут он уже достиг дна и смог продолжить свой путь. Ивара, соблюдая большую осмотрительность, направил его прямо в марево растущего фиолетового сияния.

— Сколько у нас осталось провода? — спросил Тави.

— Метров тридцать пять. Но если нам суждено за сегодня узнать назначение всех этих придонных конструкций, то ответы мы найдем именно в разломе.

Робо продвигался вперед: минуты и витки катушки, тысячи шагов маленьких механических ножек по морскому дну. Вот он остановился у подножия стальных глыб. Экран терминала залило фиолетовое сияние. Даже Ашайта, заметив его, прекратил свою игру и начал удивленно наблюдать за действиями старших. Их всех охватило чувство, словно они стоят на краю какой-то пропасти.

Хинта на миг позволил себе оторваться от экрана и удивленным взглядом окинул мир вокруг. Солнце будто застыло, так и не достигнув зенита. Бухта была все так же красива, прибой мягко набегал на зелено-ржавый медный песок. И было тихо, так тихо, что, казалось, если все замрут и задержат дыхание, то удастся расслышать мерное гудение Экватора или звук, с которым вертится и вибрирует сама планета. И, глядя на солнце, слушая тишину, Хинта неожиданно вспомнил вчерашний огненный праздник. Казалось бы, не было ничего общего между тем вечером и этим утром, между толпой паломников и одиночеством безлюдного каменистого края, между сполохами живого огня в ночи и светом ясного дня — но, тем не менее, его вдруг поразило иррациональное ощущение присутствия в этой картине каких-то иных узоров и линий, словно безмолвная бухта пела, а в бликах на морской воде прятались лица призраков. Мир вокруг ломался; лед превращался в воду; поцелуи мертвых горели на губах живых, и мертвые не были мертвыми, а живые — живыми; золотистая нить судьбы убегала с катушки в воду, потому что маленький многоногий робо тянул ее вдаль; Ашайта смотрел своими бездонно-голубыми глазами. Все смешалось в танце воды и света — величавая мощь Экватора и величественная хрупкость маленьких Аджелика Рахна, прикладная наука и исполненный безумия миф, настоящие люди и их героические подобия. Все человеческие чувства можно было вместить в одну эту секунду, хотя эти же чувства могли занимать и века, могли простираться поверх самой истории, делая ее своей частью, возвышая, интерпретируя, придавая смысл каждому биению каждого из сердец в каждое из тысячелетий.

А потом Хинта услышал вздох, сорвавшийся с губ Тави, почувствовал, как какая-то странная дрожь прошла по телу Ивары. Он опустил взгляд на терминал и увидел, что робо-разведчик перевалил через гряду выломанных глыб и спускается вниз, в разлом. Река мертвенного фиолетового света теперь текла прямо под ним. Она несла в себе обломки конструкций, валуны и темные силуэты человеческих тел.

«Это тела из моего видения, — подумал Хинта. — Эта сцена должна логически следовать за ним. Я видел, как магма поднимается сквозь трещины в полу зала. Я видел мертвецов. И вот что произошло дальше: поток лавы подхватил их и вынес наружу — под воду, сюда».

Руки Ивары начали сильно дрожать; он упустил контроль над робо, тот сорвался и заскользил в глубину кратера — его ножки-спицы безрезультатно искали опору. Фиолетовая плазма приближалась, все отчетливее становились силуэты вплавленных в нее тел. Несколько долгих секунд казалось, что сейчас робо коснется поверхности светящейся реки, и холодный фиолетовый огонь поглотит его. Но тут на катушке закончился кабель; она дернулась, прекратила вращаться, протащилась два десятка сантиметров по песку и замерла. Разведчик завис над сияющим, пузырящимся фиолетовым адом. А под ним, занимая собою почти весь кадр, застыло одно из мертвых тел: обожженный скафандр, ссохшееся лицо за изрезанным трещинами стеклом шлема, пустые глазницы, в которых мерцал все тот же мертвый фиолетовый свет.

Дыхание Ивары сделалось прерывистым, он уронил терминал на песок, сам упал на колени.

— Ивара, — испуганно вскрикнул Тави. Он обнял мужчину за плечи, но тот не реагировал. Хинта в растерянности сделал несколько шагов вокруг своих друзей и заглянул Иваре в лицо, в глаза, широко раскрытые, но при этом выглядевшие так, словно тот ослеп или видит какую-то совсем другую картину.

— Ивара! Ивара! — уже очень громко закричал Тави.

— Я здесь… сейчас… подожди… — Медленно, словно издалека возвращаясь в собственное тело, Ивара шевельнулся, сделал неясный жест, будто хотел взъерошить волосы или вытереть пот со лба, но его руки неуклюже наткнулись на стекло шлема; он опустил их, распластал дрожащие ладони по песку. — Там, на терминале… Это Амика. Амика Нойф. Я нашел его тело.