Земля в цвету

Это необычайная черта в образе Мичурина, как необычайно, беспримерно и то, что с самого начала он, нищий садовод, вполне сознавал смысл и цель своей деятельности и твердо ставил перед собой свои неслыханные, исполинские задачи. Он даже извинялся печатно, с самых первых лет, что должен отрываться от этих задач, вынужден продавать деревья, семена, саженцы своего питомника, чтобы существовать!

Как было возможно это? Даже при гениальных, необъятных силах — как стало возможным это? Где была опора у Мичурина? Иногда читаешь: был он одиночкой в старой России. Но одиночки никогда не добиваются ничего значительного. Никогда. Существовали люди в России, которые в самые глухие времена работали вместе с Мичуриным и почитали его, учились у него, прислушивались к каждому его слову. Существовала Россия, знавшая Мичурина, — Россия простых людей, садоводов из крестьян, рабочих, железнодорожников, соседей-тамбовцев и тех, что переписывались с Мичуриным, обменивались с ним черенками и семенами, приезжали к нему из самых дальних губерний. Садоводы неученые и ученые, связанные друг с другом, в частности, через журнал «Прогрессивное садоводство и огородничество»… Материально ничего не могла дать великому преобразователю природы эта потайная известность при мертвом, пренебрежительном молчании России официальной, власть имущей.

Но Мичурин все же постоянно ощущал, что он не один и не в ледяной пустоте его работа… Вот на что он опирался, вот откуда черпал новые силы его неукротимый дух, укрепляясь на избранном пути.

Теперь пора еще в одном отношении дополнить то представление о Мичурине, которое создалось, быть может, на основании предыдущих страниц. Дополнить представление о размахе и характере труда Мичурина.

Этот человек с мозолями чернорабочего, с мозгом исследователя природы и философа, человек, кому не привелось даже кончить гимназию и кого никто не готовил к писанию, всю жизнь провел не только на грядке, но и с пером в руке. Его литературное наследство огромно и доныне до конца еще не разобрано. Оно насчитывает, вероятно, не одну сотню печатных листов.

Он обладал собственным стилем; фразы его узнаешь. При всем том он ни в какой мере не гнался за «красотой слога», не был литератором. Стиль его — почти прямая противоположность «литературной» бойкости.

Перо было его поверенным; скажешь даже — его товарищем. Он мыслил с ним, с ним искал. Поэтому не нужна ему была хлесткая фраза. Надо, чтобы слова возможно точнее, возможно послушнее и не предвзятее следовали за мыслью. Сами по себе они ничто; все — она.

Отсюда — громоздкие, подчас, предложения, по пять кряду нанизанных родительных падежей.

Он записывает задания самому себе, итоги дневной работы, то, что передумал: «вопросы, которые следует разрешить»: «заметки о прочитанном и оценки его»; «выработанные правила», помологические характеристики, кропотливые протоколы опытов, открытые им новые законы; он делает чертежи, зарисовки с объяснениями; спорит, полемизирует, перо его рисует карикатуры — в них нет ничего личного, это удары в идейной борьбе, обобщенные образы носителей ненавистной ему мертвой догматики «из касты жрецов науки» (как гласит одна из подписей); он морализирует, заносит на бумагу нормы поведения натуралиста и свои требования к нему.

В целом это исповедь, в которой отражена огромная жизнь, с внешними событиями ее, борьбой, трудом, прочитанным в книгах, обдуманным, познанным и добытым на опыте — и бесконечно сложным, глубоким внутренним миром.

Да, Мичурин меньше всего гонится за «лоском». Но вот он записывает взвешенное предельно ясной своей мыслью, перечувствованное горячим сердцем. И под пером рождаются фразы высокого изящества, сгустки подлинно призывной силы и страстности. Он пишет о «цветущем саде», каким должна стать его родина. Чеканит знаменитое: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача». Или: «Наша страна и внешне должна быть самой красивой страной в мире». Легко находит какие-то по-особенному человечные образы и говорит так, как никто не сказал до него:

«Социалистическое строительство, ведущееся под руководством большевистской партии, во главе с дорогим вождем всех трудящихся товарищем Сталиным, дало нам возможность увидеть великие, чудесные дела и в городе и в селе, в заводских и академических лабораториях, в недрах земли и высоко на воздухе. Лично мне кажется, что теперь я, на 80-м году своего жизненного пути, вдруг встретил приятного, но незнакомого мне ранее человека.(Курсив мой. — В. С.). Все так чудесно изменилось».

И опять — чекан: «Великая идея В. И. Ленина об обновлении земли становится практическим делом миллионных масс Советского Союза».