Земля в цвету

Дарвин был убежден, что изменчивость живых существ зависит от каких-то изменений в окружающей среде (каких — Дарвин еще точно не знал). Сказать, что организмы меняются сами собой, — это ведь все равно, что провозгласить, будто живут и развиваются они не на земле, а в мистической пустоте, то есть объявить, будто естественным законам организмы не подчинены, а царит в живой природе чудо.

У Дарвина можно прочесть:

«Тот, кто желает скрестить близко родственных между собой животных, должен содержать их в возможно различных условиях. Небольшое число животноводов, руководствуясь своей острой наблюдательностью, поступало согласно этому принципу и содержало животных в двух или большем числе хозяйств, удаленных друг от друга и расположенных в различных условиях. Затем они спаривали особей из этих хозяйств, получая при этом превосходные результаты».

Вот мысли, которые ни за что бы не поддержала моргановская генетика!

— Ведь это же совсем как в знаменитой басне, — сказали бы ее представители, — той басне, герои которой воображали, что стоит им рассесться по-другому, и музыка у них пойдет не та.

С высоты своей науки генетики-морганисты взирали с величественным пренебрежением на агрономов, которые придумывали какую-то особенную обработку земли под сортовые посевы и потом чуть не по зернышку отбирали семена; на садовников, которые нянчились со всеми сеянцами в своих питомниках; на животноводов, которые подносили изысканную пищу своей племенной скотине…

Разве не похоже все это на грохот трещоток, с помощью которого туземцы Центральной Африки пытаются повлиять на луну и солнце?

Важна не Конюшня, а родословная таблица!

Но тут и сказалось неудобство наблюдательной вышки морганистов: она сама находилась в некоей «пустоте» и была отрешена от земли.

Мичурин просто и ясно называл полнейшим абсурдом мнение тех, кто воображал, что организм может формироваться сам по себе, без влияния и участия внешней среды, из которой он черпает до последнего атома весь состав своего тела, которая окружает его от рождения до смерти!

Однажды Лысенко довелось сделать такое наблюдение. Колоски у всем известной травы — пырея — были опылены пыльцой с других стеблей того же куста. Пырей никогда не плодоносит при опылении своей собственной пыльцой. А тут в колосках завязались зерна.

Значит, уже пыльца с другого стебля не совсем своя.

А ведь это одно и то же растение!

Тогда в Одесском институте сделали такой опыт.

Рожь тоже бесплодна при самоопылении. Куст таращанской ржи расчеренковали. Черенки вырастили в самых различных условиях, а когда подошла пора цветения, их снова поместили вместе. И на всех стеблях налилось зерно, хотя оплодотворяющей пыльце неоткуда было взяться, как только с других стеблей недавно еще единого растения.

Наследственность организма в чем-то менялась, когда изменялись условия его жизни. Ни о чем подобном нельзя было узнать из формул Менделя. Почему же надо ждать расщеплений по этим формулам?

И вот Лысенко пересматривает сложные и запутанные биографии растений двойственной природы — гибридов.

Вот гибриды пшеницы остистой, скрещенной с безостой. Первое поколение. Все гибриды этого поколения должны быть одинаковыми. Знаменитый закон единообразия первого поколения. Но так ли уж они сходны? Вот, в самом деле, гладкие колосья, которые и должны тут быть по учебникам, ибо безостость доминирует. А рядом — гладкие, да не совсем. Они покалывают руку, у них пробиваются ости, как усики у юноши. Каким равнодушно-торопливым взглядом надо было скользнуть по этой семье, чтобы смешать всех братьев! Но вот этих уж никак не спутаешь с другими, если только не отвернуться сознательно, — этих усачей, которые все в мать, в остистую «азербайджанку 2115»! Настоящие «маменькины сынки»…

Многие гибриды садовых растений из поколения в поколение походят только на мать. Некоторые, наоборот, упрямо повторяют форму отца, как будто никакой матери не существовало. Бывают расщепления 1 к 141!

Мендельянцы или просто не желали видеть всего этого, или, спохватившись, принимались объяснять исключения специально придуманными сложнейшими формулами генного анализа, ссылками на неправильное поведение хромосом.

Но есть более простое объяснение: как в сказке Андерсена — король гол!

Мендель скрестил насильственно свои горохи и потом сложил вместе результаты всех опытов, смешал жизненные пути сотен гороховых семей. Вот почему у него и получился средний вывод из больших чисел, и живые растения в этом среднем выводе — мертвом, обезличенном — вели себя так, как будто это была колода карг, где вместо королей и тузов тасовались зачатки.

Менделю не было дела до судьбы каждой отдельной семьи. А следовало проявить меньше высокомерия по отношению к незаметным рядовым его гороховой армии. Следовало спросить их, в каких именно условиях протекало их житье-бытье. И большой вопрос, всегда ли, во всех условиях доминировал бы тогда желтый над зеленым?