Земля Великого змея

— Не думаю, но опасаюсь. А кто еще? Вокруг Кортеса людей немного. Только сеньоры капитаны с тобой вместе да Марина. Кто из них? Ты, Альварадо, Олид смерти Кортесу желают? Смешно. Марина? Да, ее специально с тем заданием подослали когда-то, но она призналась во всем, раскаялась — и сколько сделала всего? Да и начались те покушения уже после того, как Марина… Ну, понял, короче.

— А ты за ней внимательно следил? Заметил что-нибудь?

— В том и дело, что нет. Я как-то обшарил ее комнату, обнюхал даже. Нет при ней ни склянок с ядом, ни кинжала даже завалящего.

— Беззащитная она совсем. — Ромка вздохнул с какой-то грустной нежностью.

— Женщины, они того, беззащитными не бывают. Только оружие у них свое. Но это ладно, а раз так, тогда разговор другой, конечно. Тогда… Появляется у меня подозрение одно, — протянул Мирослав. — Чу, палят вроде?

Ромка прислушался. Часовые на соседнем посту тоже засуетились.

— Точно, стрельба у баррикад. Да какая! Аркебузы, как сороки, тарахтят, да пушки вон копытами четырех всадников[85] громыхают.

— Эк завернул. Вирши б тебе слагать, — ответил Мирослав, и Ромка не понял, чего было больше в голосе воина — уважения или насмешки.

— Да ну тебя, — отмахнулся молодой человек. — Пойду дону Франсиско доложу, он сегодня старший по караулу. Погоди. Стихло вроде?

— Стихло, — ответил Мирослав. — Быстро слишком. Не к добру.

— Не к добру, — согласился Ромка. — Лагерь поднимать надо. — Толкнувшись руками, он на заду соскользнул на утоптанную землю.

Навстречу ему уже бежал Франсиско де Луго:

— Дон Рамон, что стряслось?!

— Стрельба на дамбе. Ураганная. Началась минуты две как, минуты полторы назад закончилась, будто и не было, — отрапортовал молодой человек. — Наших кончили всех либо в бегство обратили.

— Поднимайте вашу роту, а я проверю, как готовятся кабальерос, — делово распорядился дон Франсиско и, развернувшись, зашагал в сторону коновязей.

Ромкины солдаты уже спешили по своим местам, поправляя ремешки морионов, — по приказу Кортеса все спали, не раздеваясь и не снимая доспехов. Артиллеристы, хрипя и ругаясь, протащили деревянный ящик с каменными ядрами. Аркебузиры уже стояли по местам и размахивали фитилями, раздувая на их концах маленькие огоньки. Их движение создавало иллюзию огненных кругов, из которых на Ромку неприязненно глянул утренний мрак. Молодой человек украдкой перекрестился и побежал на свое место. Для меченосцев площадок не делали, поэтому им пришлось располагаться наверху, за маленькой земляной насыпью, надеясь больше на крепость своих щитов и шлемов.

Где-то далеко вновь застучали ружья. Над озером поплыли хлесткие звуки выстрелов, многократно усиленные эхом. Стихли, словно ножом отрезанные. Рявкнула где-то корабельная пушка. Опять все стихло. Да что у них там происходит-то?! Вдалеке послышались крики и свистки мешикских касиков. Снова стрельба. Звенящая тишина, нарушаемая лишь тревожными всхрапываниями лошадей да треском факелов, воткнутых прямо между крепящих вал досок. Орудийный залп. Еще один, откуда-то справа, наверное с бригантин, атакующих лодки. Снова все смолкло.

Не в силах выносить гнета тишины, один солдат стал напевать под нос фривольную портовую песню. Кто-то из соратников звонко шлепнул его перчаткой по шлему, и песня оборвалась на полуслове. Ромке показалось, что из камышей доносится скрип уключин, но он оборвал себя, вспомнив, что мешики уключинами не пользуются. Неужели он спутал их с криком ночной птицы?

Точно — птицы. Крики вспугнутой стаи. Рядом совсем. Одиночные выстрелы, вопли, шум свалки, в которой уже и не разобрать, кто кого. Снова тишина. Ромке захотелось выхватить меч и соскользнуть в надвигающийся с воды утренний туман, чтобы уже наконец встретиться с врагом. Вдруг из клубящейся туманом тишины появился мешик в полном боевом вооружении. С огромным щитом и длинным копьем, пышным плюмажем на голове и развевающимся за спиной плащом. Он был один, шел, шатаясь и раскачиваясь из стороны в сторону.

Испанцы приложились к ложам аркебуз. Воин сделал несколько нетвердых шагов, качнулся, уперся копьем в землю и медленно сполз по нему, перебирая по древку руками. Замер на земле неподвижно. Уловка? Военная хитрость? Что?!

Порыв ветра сдернул с озера белое покрывало тумана. Картина, открывшаяся перед конкистадорами, заставила их охнуть. По дамбе плотной стеной, человек к человеку, шли толпы мешикских воинов. Они едва переставляли ноги. Многие падали, тут же исчезая под ногами идущих следом. Вся поверхность озера была покрыта лодками. Раскрашенными посудинами знати, военными остроносыми пирогами, лодчонками простых жителей. Они были доверху заполнены мешиками в боевых одеяниях. Словно не очень понимая, что делают, те переваливались через борт. Многие скрывались с головой и уже не показывались на поверхности. Те, кому доходило едва до колен, безучастно брели к берегу, ступая нетвердо, так же, как и их собратья на дамбе. Как ожившие мертвецы.

От вида этой молчаливой раскачивающейся толпы у Ромки зашевелились волосы на затылке. Рядом икнул Мирослав. Кто-то зашептал молитву.