Земля волшебника

Специальностью Плам была камуфляжная магия, и она только радовалась, что ее считают иллюзионисткой. Иллюзионистам в Брекбиллсе, без ложной скромности, живется отменно. Только иллюзионист способен найти малюсенький невидимый замок, поставленный на опушке леса его собратьями. Нойшванштайн[10] такой или, проще сказать, диснеевский. В одну из башенок поднимаешься по скобкам, как по трубе Джеффриса на корабле «Энтерпрайз»; в круглой комнатке наверху помещаются только столик со стулом. Уж получше, опять-таки без ложной скромности, того коттеджа, где собираются физики. Когда иллюзионисты устраивают свои вечеринки, замок мерцает и парит над землей, как в мультике «Волшебная будка». Ведет к нему шаткая, без перил, лестница – все валятся с нее в мягкую траву, как напьются. Дисней рулит!

Время от времени кто-нибудь, дивясь подкованности Плам, спрашивал, чем таким она занималась в подростковые годы. Она, не скрывая ничего, отвечала, что росла в хороших условиях на островке близ Сиэтла и что семья у нее смешанная: папа маг, мама нет.

Требования к ней, как к единственному ребенку – то есть к корзинке, куда поневоле складываются все яйца, – предъявляли повышенные, особенно папа. Родители учили Плам на дому и на совесть отшлифовали ее магические способности, когда те прорезались. Занимаясь с папой языками и упражнениями для рук, она добилась больших успехов. Выпускного у нее, правда, не было, и в командных играх она не участвовала, но ради магии приходится чем-то жертвовать.

Если любопытствующий нравился ей и вызывал доверие, Плам добавляла еще кое-что. Да, внешне она просто блеск, и это не иллюзия, но никто не видит, как опустошена она внутренне, как глубока ее душевная пропасть. Иногда она чувствует себя смертельно усталой, но стыдится этого, полагая, что не оправдала семейных надежд. Она не даст пропасти себя поглотить, хотя порой ей хочется сдаться.

Было, однако, то, о чем Плам умалчивала, зная, что люди могут странно к этому отнестись. Скрыть это было нетрудно: почти всю жизнь она провела в Америке, говорила без намека на английский акцент и мамину девичью фамилию – Четуин – не носила.

Мама была дочерью единственного сына Руперта Четуина, что делало ее собственную дочь Плам (насколько та знала), последним живым потомком знаменитых Четуинов из книг о Филлори. И единственной их наследницей, хотя «Четуин» не было даже вторым ее именем: полностью она называлась Плам Полсон Дарби. Наследство было немалое: Пловер великодушно оставил свои издательские роялти детям, которые помогли ему нажить еще одно состояние (он уже был богат, когда начал писать о Филлори). Руперт, вложивший свою долю в постройку большого загородного дома близ Пензанса, позднее был призван в армию и погиб на Второй мировой.

Плам видела фотографии: громадный георгианский особняк, настоящий дворец. У него и название было, только она забыла какое. Мама там выросла, но отзывалась о родном доме как о месте, где гуляют эхо и сквозняки – неподходящая среда для ребенка. С лепных потолков вечно сыпалась штукатурка, а зимой девочка дни напролет просиживала на лестнице у трубы воздушного отопления – даже внутрь залезала, если трубу не закрывали решеткой, – но и там не могла согреться как следует.

Четуинов мама всегда считала безнадежными меланхоликами и фантазерами. Став взрослой, она продала дом со всей обстановкой, переехала в Америку и устроилась в «Майкрософт» рекламным агентом. С папой она познакомилась на благотворительном балу, и он далеко не сразу открыл ей, чем занимается в свободное время. Мама испытала неслабый шок, но все-таки стала его женой. Родилась у них Плам, и зажили они счастливой волшебной семьей.

В Брекбиллсе обо всем этом приходилось молчать. Здесь все бредили Филлори, все когда-то играли на своих задних дворах и в подвалах в Мартина Четуина, маленького короля волшебного мира с зелеными лугами и говорящими животными – мира, где только и можно осуществить себя до конца.

Плам это понимала и не пыталась лишить их заветной фантазии.

Весь Брекбиллс буквально вырос на Филлори: не колледж, а пятилетний филлорийский коллоквиум.

Весь, кроме Плам – единственной, в ком текла кровь Четуинов. У них в доме даже книг этих не было: Плам прочла только первую, «Мир в футляре часов», да и то потихоньку, урывками, в публичной библиотеке. Родители у нее не пили, не курили и не читали Кристофера Пловера.

Плам не возражала: когда ты узнаёшь, что магия существует, вымышленные волшебные миры становятся уже не так интересны. Прославиться как последний отпрыск Четуинов она тоже не захотела. Быть живым воплощением всеобщих детских фантазий – участь не слишком завидная.