Земля-воздух

Женька удивился, но ответил, под деланно завистливый вдох Кости, сказавшему жене: «смотри, старушка моя, страсть какая! У нас по молодости тоже так было, помнишь?». Кристина рассмеялась и отпарировала, что она еще молодая, а Костя просто не переживет накала страстей, если она их начнет.

Отстранилась от Женьки и нежно ему улыбнулась, вызвав у того нежный поверхностный поцелуй мне в лоб. Его объятия стали крепче, ласковые прикосновения чаще, что отлично меня оградило от той части себя, что сейчас разочарованно выла и требовала немедленно посмотреть на Пашу.

Посмотрела, почти не опасаясь. А там снова ирония. Стремящаяся скрыть крах его самоконтроля. По мере того, как стремительно пустел его бокал, я все отчетливее чувствовала, как фальшива его насмешка и как тяжела нарастающая ярость, которую он старательно топил в текиле, но которая только сильнее от этого загоралась, прорываясь резкостью движений и слов, иногда замораживая веселую атмосферу, витающую над гомонящим столом.

Помимо меня, за столом присутствовал еще один человек, который замечал, что чайник терпения у Паши вот-вот закипит и издаст оглушающий свист. И это был Костя. Этот суровый громила отпускающий сальные, но такие забавные шуточки, над которыми угорала вся разношерстная компания, хитроумно налаживал контакт со стремительно пьянеющим Женькой, умильно тискающим меня в объятиях, и все чаще дергал его из-за стола. То мясо пожарить, то покурить, то еще какой повод выдумывал, лишь отдалить тело моего жениха от моего. Как и сейчас, позвав Женьку по какому-то весьма отдаленному от витавшего празднества поводу в сторону стоянки. И Женька, опьяненно и радостно покивав, мазнул губами по моему виску и отправился вслед за Костей.

А Паша уже тлел, порождая этим во мне беспокойство. Я испытывала и глумливое наслаждение от того, как стремительно съезжает его крыша и идиотское желание прямо при всех и прямо сейчас встать и, перегнувшись через стол, впиться в твердо сжатые губы. Моя фантазия не на шутку разыгралась, уводя меня в такие дичайшие дебри с изображением горячего секса тут же на столе и снова прямо при всех, что я одновременно ощущала, как намокает белье, и как Паша это будто чует.

Он смотрел на меня в упор. Не скрываясь больше, не пытаясь изобразить маску иронии и насмешки. Меня бросило в жар от нажима в его взгляде, от ощущения, как же сходны сейчас наши мысли.

Сама едва заметно повела головой в сторону выхода из беседки. Кивнул.

Я шла стремительно. Отдалялась от кипящей весельем и светом резной беседки на воде. Уходила прочь, в сторону леса и едва сдерживала желание перейти с шага на бег, чуя нутром, что он идет следом. Веяние преследование отчего-то захлестнуло, и я рванула в сторону подлеска, подгоняемая жарким вбросом адреналина в кровь с дичайшей охотой вживаясь в роль добычи, гонимой зверем.

Как его это завело, боже, как завело.

Я слышала, как под его ногами хрустит сухостой. Чувствовала его за своей спиной, словно дикого, обуянного животной жаждой хищника. Он мог нагнать меня, стремительно мчащуюся в подлесок в два шага, но давал мнимую свободу, вероятность того, что я могу скрыться от него, длинноногой сволочи.

Я влетела в подлесок с хрипящим вдохом, в темноте отчаянно пытаясь вглядеться себе под ноги, чтобы не упасть. А он посчитал, что пара метров вглубь редкой чащи это достаточно. Сбил меня собой довольно жестко. Я не смогла погасить таранящую инерцию его тела, чуя только злость и досаду, и готова была уже кубарем покатиться по небольшому склону, но он благородно попытался исправить свою оплошность, перехватив мое почти рухнувшее тело. Но и его по инерции потащило вперед и мы вместе пустились в круговерть по вкусно пахнувшей траве.

По правде говоря, откатились бы мы совсем недалеко, но я упорно пыталась оказаться сверху, а ему это претило, и из-за этого мы, увлекшись противоборством, откатились от места столкновения достаточно прилично.

— Сверху. — Выдали мои немеющие и кривящееся губы, когда я в очередной раз упрямо оседлав его бедра, прижала руками плечи к смеси пожухлой листвы и сочно пахнущей летней травы.

Зеленые глаза хищно блеснули, и его пальцы, сжимающие мои ягодицы расслабленно заскользили по ткани джинс вверх. По ребрам. До груди.

— Не заслужила, сука. Ты там поиздеваться хотела, а сейчас подоминировать? — Хрипло и едва слышно, от этого голоса еще не остывшая от адреналина кровь вновь вскипела.

И он одним движением скинул меня на землю и подмял под себя. Резкий удар, чтобы я раздвинула ноги, и он прижался бедрами к моему паху, сломив последнюю волю к сопротивлению. Я жадно прильнула к его раскрытым губам, позволив безумию накрыть меня с головой. Здесь и сейчас. На склоне, в пожухлой, прошлогодней листве под весом его горячего тела.

Он чуть отстранился, едва ощутимо скользнув языком мне по скуле и едва не сорвав этим стон с немеющих зудящих губ. Одно движение его бедер, и от отчетливого ощущения его сильнейшей эрекции, у меня разом вспыхнуло бескомпромиссным жаром все тело. И сладко заныл низ живота.