Земля за океаном

– Дайте еще… Верно сказали: «красивая и богатая»… Красивая и богатая… Спасибо, белые люди…

Разговор дружелюбный окончился суховато. Для двух парней из племени сиу на первом месте стояла давняя и справедливая обида на белого человека.

…А потом пошли Скалистые горы. Машина лезла выше и выше. Ковбой на взбрыкнувшем коне с дорожных знаков оповещал, что едем мы «в огромном и удивительном штате Вайоминг». Земля стала красного цвета. Селения – совсем редкими. Это были нежаркие, но очень сухие места. Ветер с Атлантики влагу терял по дороге в эти края, а с запада, с Тихого океана, ветры имели преграду – горы Сьерра-Невады и этот Скалистый хребет.

В штате Вайоминг мы увидели снег. Охотились с фотокамерой на мустангов. Рыбачили. Видели, как разводят рыбу для местных озер. В левом верхнем углу штата Вайоминг осмотрели географическое чудо – Йеллоустонский парк, а ниже – такого же статуса заповедник Гранд-Титон. Об этом будет рассказано. А сейчас срежем нижний угол шатата Айдахо, срежем косячок огненно-жаркой Юты вблизи. Соленого озера и будем одолевать простор пустынной Невады.

Тут вспомнилась Средняя Азия… Мы проезжали Туркмению с равниной, спаленной солнцем, и сиреневым безлесным, бестравным гребешком гор. Тут была и казахская степь с кустами древесной полыни, стадами низкорослых коров и конными пастухами. Птицы сидели на бугорках с раскрытыми от жары клювами. Кое-где меж пучков жесткой травы белели коровьи ребра и черепа. Бетон дороги тут не был отполирован колесами, и очень часто встречались тушки раздавленных зайцев и сусликов. В одном месте дорогу машине загородило (невиданная для Америки картина!) большое стадо бурых коров. Наша «торино», как ледокол между льдинами, продиралась сквозь тесную массу существ, как видно, считавших, что этот участок дороги в Неваде построен исключительно для коров. Два пастуха вполне разделяли упрямство стада, неохотно заставили лошадей свернуть на обочину и, обернувшись, проводили нас взглядом хозяев этой земли.

Едва ли не четверть нашей дороги пришлась на пустыни. О них мы расскажем особо. А сейчас – дорожное происшествие… В Калифорнии запаслись апельсинами – путь предстоял по безводным местам. Но с нашим запасом фруктовой влаги вышел конфуз. Ночью где-то вблизи реки Колорадо на дороге появились воротца и в них фигура в пепельно-серой одежде и картузе.

– Апельсины везете?

– Везем, – робко ответили из машины.

– Вы разве не знали, что существует кордон?

– Не знали, – солгали мы.

– Иностранцы?.. – Не слишком строгий чиновник покрутил в руке ключ на цепочке, размышляя, как же ему поступить. – Ладно, езжайте!

Мы забыли, что, когда въезжали в Калифорнию из Невады, была такая же процедура. Чиновник в воротных строго нас спрашивал:

– Растения, семена какие-нибудь везете?

Мы тогда ничего не везли. Полицейский для формы глянул в багажник и прислонил руку к фуражке. Смысл этой весьма либеральной заставы состоит в том, что полоса Калифорнии от всего «каравая» Америки отделена высоким барьером гор. Тут сложился особый растительный мир. Чужаки, завезенные издалека, или какой-нибудь паучок могли бы повредить зеленому царству поливной Калифорнии. Вот и устроен «санпропускник»… Вплотную к пустыням примыкает север Техаса. Постепенно земля теряла каленый кирпичный цвет и обретала живые краски. Воспоминанием остались кактусы Аризоны. А высокая желтая юкка (пустынный цветок) и резвая длинноногая птица «дорожный бегун» провожали нас долго, до самой границы штата.

Юкка, качалки нефти, аккуратно покрашенные в синий и белый цвета, стада коров на воле и в огромных загонах (стойловый откорм) – таким запомнился север Техаса, маленький уголок огромного жирного штата. А потом пошли пашни, южные пашни – знаменитая Оклахома. Тут вдоволь было солнца, влаги и плодородия у земли. На травяных полях закончился сенокос. Фермеры на приземистых самоходных машинах подгребали крутые валки погожего сена. Машины двигались быстро, оставляя после себя цепочки тугих тюков, которые тут же подбирали автомобили.

Оклахома сияла множеством красок. Зеленая кукуруза, желтый разлив созревшей пшеницы, лоскутки вспаханного краснозема и ослепительно синее небо. В пшеницах мерно поднимали и опускали свои коромысла нефтяные качалки. Сторожевыми замками возле дороги стояли хлебные элеваторы – небольшие старинные, походившие силуэтом на мишень для стрельбы, и огромные элеваторы, выплывавшие из-за пшеничного горизонта, подобно морским кораблям. На этих землях Америка собирает хлеб. В одном месте у поворота на фермерскую дорогу к столбу красной тесемкой был привязан пучок спелых пшеничных колосьев – какой-то деловой знак или сентиментальное чувство радости от того, что поспели хлеба… Это был отрезок пути, где в последний раз без большой натяжки можно было провести «пейзажную параллель» – Оклахома напоминала хлебную часть Кубани.