Земля за океаном

В столицу Сибири Якоб прибыл 2-го декабря, отдал необходимые визиты, забрал свой европейский гардероб, хранившийся в дом Шелихова и, со всей возможной поспешностью выехал в столицу империи по уже знакомому пути. "Ни за что не соглашусь более на такую быструю езду при таком ужасном холоде. Из Иркутска до С.Петербурга я доехал в 22 дня и потом узнал, что так ездят только фелдъегеря. Зато однажды меня едва не убили лошади, в другой раз я чуть-чуть не отморозил себе всё лицо и, если бы на станции не помогла мне дочь смотрителя, то я, наверное, не был бы в состоянии продолжить путь. Эта девушка не дала мне взойти в комнату, вытолкнула на улицу, потом побежала, принесла снега в тарелку и заставила тереть лицо, тут я только догадался- в чём дело. В тот день было 39 С". Когда Якоб вылез из кибитки на Сенной улице, его качало как моряка сошедшего на берег.

Первым делом он хорошенько пропарился в голиковской бане. К этому непонятному для европейца времяпрепровождению, он пристрастился ещё в Иркутске. Затем, за ужином, рассказал Михаилу и подъехавшему Ивану Ларионовичу последние новости из Охотска. Новости были хорошие. Товары и снасти дошли почти без ущерба, леса заготовили достаточно, суда заложены и, если ничего не случится, к осени выйдут в море. Учитывая эти обстоятельства компаньоны порешили, что пора начинать атаку на Сенат. Через несколько дней было составлено прошение по всем правилам российского чинопочитания :

"С 1781 года пожертвовав нашим иждевением и отважа собственную жизнь, отправился из компании нашей товарищ Григорий Шелихов в Охотский порт, дабы построив три корабля отправиться на них до острова Кыгтака для построения на нем в приличном месте крепостцу и приведение тамошнего народа Её Императорского Величества в подданство. Затем, простирая далее плавание, приобретать другие острова и земли, ещё не открытые. На исполнение ж вышедонесенного употребляем мы более 250 тысяч рублей*(13) не получая возврата не одной копейки.

Дерзаем испрашивать высокомонаршего милосердия, разрешить нам отправить корабль под российским флагом из Санкт-Петербурга в Камчатку с грузом для новооткрытых земель : острова Андрияновские, Лисии, Крысии и Кыгтак и другие, кои будут найдены нашим иждевением. Дабы далее сей корабль шел в Кантон и Макао для наряжения китайской торговли в место Кяхты.

Достаток наш не соответствует ревностному нашему желанию, а препоны кяхтинской торговле лишают надежды вскоре вернуть наши издержки. В таком случае единственная остаётся нам надежда прибегнуть к Высочайшему Её Императорского Величества милосердию и всеподданейше просить о снабжении нас 500 тысяч рублей…"

Кроме 500 тыс. на 20 лет господа компаньоны просили продать им по казенной цене хлеб, соли, пушек, ружей, пороху и свинца, а так же гарантировать право монопольной эксплуатации всех земель, приведенных ими в российское подданство. В написании сей слезницы принимал непосредственное участие сосед и большой приятель Михаила Голикова - Гаврила Романович Державин, коллежский советник сенатской экспедиции доходов. Известный в Петербурге поэт, недавно жалованный золотой табакеркой от императрицы, Гаврила Романович интересовался путешествиями, с удовольствием слушал рассказы Якоба о тихоокеанских мореходах и обещался провести прошение через все препоны и получить хотя бы половину от запрошенного.

Придя в себя после сибирских дорог и оставив все хлопоты на Голиковых, в начале марта Якоб выехал в Амстердам. Кронштадтский порт был ещё покрыт льдом, поэтому его путь лежал в Ригу, оттуда на провонявшей рыбой попутной шхуне - в Данию. За сутки пересек её на почтовых от Балтийского моря до Северного, а там, через германские земли, до Амстердама, куда и прибыл 22 марта. В нем явно прорезалась несвойственная почтенному негоцианту авантюрная жилка. Лететь через пол дюжины стран и два моря, рискуя утонуть в грязи, пропасть в шторм или нарваться на английского капера, чтобы, не имея ничего, кроме туманных надежд на кредит, уговорить семейный совет выделить судно для кругосветного путешествия!

Всю дорогу Якоб готовил речь, которую он произнесет на собрании компании. Но великолепная речь, составленная по всем правилам риторики, с упоминанием великих голландских мореходов и отважных купцов; открывателей новых морских путей и богатых рынков; основателей Ост- и Вест- Индских компаний… не понадобилась. За ужином, устроенном в честь возвращения "блудного сына", юного низвергателя основ огорошили сообщением, что собрание уже состоялось, а опытные коммерсанты ван-Майеры (понесшие значительные убытки от английской блокады) оценили идею, просчитали логику развития новой компании и приняли решение предоставить фрахт с отсроченным платежом. Письмо с предложением уже было готово и Якобу оставалось только перевести его на русский.