Земля забытого бога

Одноклассник оказался вполне вменяемым и дружелюбным человеком. Они ездили в разные места, искали сокровища, иной раз находили немного монет, но клад, настоящий, который показывают по телевизору и о котором пишут в книжках, так им и не дался. То ли всё выкопали до них, то ли не в тех местах копали. Приятель, теперь перешедший в разряд друзей, звался Михаилом, был образован, увлекался историей и слыл самым уважаемым нумизматом из всех тайных коллекционеров Перми. В процессе поездок по краю Миша знакомил Алексея с различными перипетиями истории малой родины, о которых все умалчивали. Одна из историй была рассказана во время поездки в заброшенную деревню на берегу Камы.

Тогда, после долгой тряски по проселку, они приехали по наводке старой карты в живописнейшее место, где в Каму впадала малая речка. Берег был обрывистый, но не очень крутой, а у кромки воды простирался песчаный пляж. Вездесущие отдыхающие были, но ограниченным числом в силу труднодоступности. Дома стояли, оголив стропила, как ребра доисторических животных, сиротливо глядясь в воды, как будто стесняясь своей обнаженности и неказистости. Поиск по берегу ничего не дал, кроме ржавых гвоздей, на деревне ловить было нечего в силу разросшегося по неизвестной причине борщевика. Раньше, когда Алексей был маленьким, он в местной природе не появлялся. Друзья присели на завалину более-менее целого дома и развернули бутерброды, любовно приготовленные женой Миши.

– Жена собирала? – риторически произнес Алексей, впиваясь зубами в смачный бутерброд.

– Ага, – кивнул Михаил.

– Ну как, жене не изменяешь? – с улыбкой, жуя, пробормотал Алексей, чем вызвал бурную, насколько это возможно у флегматика Миши, реакцию.

– Я нет. Я ортодокс. Семья для меня – всё. Только ради нее существую. Для меня других женщин нет – и точка.

– Я слышал, ты православный, верующий?

– Да иначе никак, русский я, русский человек без веры православной не может жить правильно.

– Может, ты и прав, но христианская религия, насколько я знаю, в современном мире несколько устарела. Ее постулаты не выдерживают простейшей критики. Например, Ветхий Завет – это же сказка для тёмных людей. Собственно говоря, и Новый Завет несет в себе много неясного, сказочного и смешного: Иисус мог бы избежать казни, ведя себя поестественней, а воскрешение Лазаря вообще выглядит мифом.

– Иисус умер за людей, показав своей смертью, что он готов на всё ради спасения мира и духовной его составляющей, – твердо ответил Миша, даже перестав жевать.

– Ну хорошо, ну а зачем же бог-отец допустил эту смерть?

– Он тоже хотел показать людям, не верящим в него и не желающим спасения, что ради них он жертвует своим единственным сыном.

– А ты бы пожертвовал своим сыном ради идеи?

Миша опустил глаза в землю, что-то нечленораздельно промычал. Стало ясно, что вопрос некорректный.

– Ладно, в церковь-то ходишь?

– Хожу иногда, очень часто общаюсь с настоятелем храма. Он умен, доктор исторических наук, преподает в университете, написал много трудов. Правда, человек очень занятой, редко вижусь с ним.

Алексей поразился, спросив:

– А когда он успевает заниматься своим непосредственным трудом?

– Каким?

– Души спасать.

– Он служит в храме…

– Ну, служба службой, а приветить сирого, убогого, мятущегося? Меня, например.

– Так давай, я договорюсь. Правда, он в командировке, в Москву уехал нынче.

– Вот я о том же. Если ты уж в попы подался, так служи Богу, привечай, спасай, говори с людьми, а не диссертации защищай, как мирской. Нет, религия наша – это способ заработать деньги, так мне кажется.

– Ну… Дети у него в церковь не ходят, не может их приучить, заставить. Может, в чем-то ты и прав. Но всё равно…

Алексей достал термос, предложил чаю. Беседа прервалась.

– Ну что, полезем в дома, может, чего найдем?

Друзья вскарабкались по брёвнам на чердак, потом обследовали развалины внутри. Добычей их были пара бутылок от «Пшеничной» по три сорок – этикетка еще сохранилась, – да бутыльки вычурной формы из-под советского парфюма. Еще нашли пару старых газет и журнал «Крокодил» за 1981 год. Вылезли, отряхнулись и стали собираться домой. Уже у машины Миша поведал историю.

– Помнишь, с нами учился один товарищ до восьмого класса?

Алексей с трудом припомнил по описанию, кивнул.