Земля забытого бога

– Вот именно, что пока. А как начнут? Кстати, уж простите за вопрос, а откуда у вас эта книга? – Вадим Павлович глазами из-под очков указал на старую книгу, лежащую на столе.

– Принесли. А что в ней такого, книга – список четырнадцатого века, состояние плохое, на среднеперсидском. Вы что, читали ее?

– Нет, нет, что вы, я просто взглянул, я же понимаю… Состояние не очень, пергамент крошится, я, конечно, не рискну… Но посмотрел ваш перевод, отличный перевод… Правда, есть неточности…

– Какие неточности, Вадим Павлович? – довольно резко осек серого человечка Садомский, к критике относившийся, как и всякий успешный человек, сугубо негативно.

– Две неточности, Станислав Николаевич, две, всего две, небольшие…

– Да что за неточности, милейший?

– Только немного неверный перевод, вот тут, на открытой странице, и вот у вас с принтера, вот тут в одном месте вы переводите как прошедшее время, а здесь ясно написано в настоящем, вот взгляните, покорно прошу…

Садомский взял свой листок с переводом, услужливо подсунутый Вадимом Павловичем, и перевел глаза на разворот книги. Серый человечек уже тыкал пальцем в вязь, указывая на место неточного перевода.

– Вот видите, это слово… Вот тут ошибочка. Это нормально, это все так ошибаются, все-таки мертвый язык и все такое, но, правда, не первый раз читаю, настоящее время, надо бы так перевести, а в основном безупречный перевод, литературный, я бы сказал, просто Пушкин вы, Станислав Николаевич.

Садомский внимательно посмотрел и в душе согласился с серым человечком. Упустил времена, забыл уже. «Старею», – с сожалением пронеслось у него в голове.

– И еще, Станислав Николаевич, это, безусловно, открытие, ваше открытие, это, безусловно, победа, о вас напишут в «Сообщениях государственного Эрмитажа», может, даже на английском языке…

– Это почему? – ошарашенно спросил Садомский, не понимая, куда клонит Вадим Павлович.

Вообще-то и книгу, и перевод он хотел по одной причине, знать о которой никому не было нужно, не выставлять на публику, надеясь заработать с помощью коллекционеров.

– Так вот вторая ошибка, Станислав Николаевич. Вот взгляните на написание букв, на чернила, вот в линзу, – подсунул Вадим Павлович огромную лупу, – конечно, надо бы еще исследования, для точности, надо бы конечно, но вот это дает нам право не утверждать, но сомневаться, да и пергамент…

– Короче, Вадим Павлович! – уже с нетерпением повысил голос Садомский.

– Не смею утверждать в качестве истины в последней инстанции, надо исследования, но… Книгу я бы лично датировал седьмым веком, да, именно седьмым, ну или восьмым, никак не позже.

Станислав Николаевич Садомский замер в недоумении.

– Вы уверены? Это не список?

– Я же говорю, нужна экспертиза… Конечно, радиоуглеродный анализ может запутать дело, да и портить артефакт придется… Но я бы датировал именно этим временем.

Письменные источники того периода были не просто редкость – огромная редкость! Да еще в таком объёме. Это было открытие, если тщательный Вадим Павлович не ошибся, конечно. В голове кандидата наук Садомского уже тихо звучали фанфары. Вот она, его Троя, вот, лежит перед ним уже давно, уже год, с тех самых пор, как он увидел Веронику.

Мысли о Веронике мгновенно отодвинули на второй план наполеоновские мечтания. «Что это, почему, вот книга, вот открытие, вот слава, почему опять она?» – вопрошал сквозь пелену видений Станислав Николаевич, тупо уставившись в разворот старинной книги. Серый человечек вежливо занялся перебором черепков.