Земля зеленая

Андр сразу вспомнил усача в парикмахерской — как, запрокинув голову, он смотрел в потолок. Украдкой Андр взглянул на Андрея. Но тот, очевидно, ничего не испытывал, кроме скуки, — в ожидании, когда встанут из-за стола, он потирал свои грубые мозолистые ладони. Да, у господина Ваххольдера, конечно, совсем другие руки!

Когда встали из-за стола, Мария повела Андра в свою комнату. Там стояли две большие кровати и одна детская, комод с фарфоровыми и фаянсовыми безделушками, на стенах ангелочки и библейские изречения. Господин Фрей недавно вернулся из путешествия по Палестине, сообщила Мария, и сегодня он увлекательно рассказывал о том, что там видел. Кроме того, он написал о своем путешествии книгу и продавал ее с десятипроцентной скидкой слушателям своих проповедей. Эту книгу Мария и хотела показать Андру.

Она взяла ее с полки, где хранились книги Андрея, — там была еще книга сектантских песнопений, Псалтырь в плюшевом переплете и пачка религиозных брошюр. С благоговением Мария перелистала сочинение Фрея «Земля, по которой ступал Иисус». Это была чудесная книга с описанием Иерусалима, Вифлеема, Назарета и колодца Иакова. На первой странице — портрет самого господина Фрея в плаще бедуина, верхом на верблюде. Так красиво и трогательно, что слезы навертываются на глаза. Эту книгу Андр непременно должен приобрести! Так как он пока что не член общины, придется полностью заплатить полтинник. У Пурпетера на базаре этой книги не найти, по у господина Фрея в Старом городе, на углу улиц Вальню и Ризиняс, свой дом, типография и книжная лавка. Там, наверное, еще найдется. Он сам сегодня напомнил, чтобы сестры и братья, во славу своего господа и спасителя, предложили своим родным и знакомым приобрести это священное сочинение. Пусть Андр сегодня же попросит у отца полтинник — возможно, господин Фрей еще раз посетит приход и спросит, что каждый сделал для распространения славы господней…

Андрей взглянул через плечо Андра на портрет и весело рассмеялся.

— Вот шельма! Поместил бы лучше портрет своего спасителя! Эту книгу следовало бы назвать: «Земля, по которой катался Фрей». Ишь ты, — на верблюде, в плаще бедуина! А его господь, говорят, носил балахон, повязанный вокруг живота веревкой, и въехал в Иерусалим на осле пли ослице.

Мария была так оскорблена и обижена, что смогла только что-то проворчать в ответ богохульнику. Пока она ворчала, а Андрей смеялся, Андр успел бегло осмотреть книжную полку. Латышских книг там было много. Из русских бросались в глаза Степняк-Кравчинский, Горький и Чехов, из немецких — «Moses oder Darwin», «Kraft und Stoff…».[101] Хотел расспросить о книгах, но вдруг вспомнил о проклятом пятне на скатерти…

Когда вышел во двор, весь Агенскалн показался Андру затянутым желтовато-серой пеленой. Если придется все время помадить волосы, слушать, как мамаша восхваляет свой кофе, а Мария воюет с дочкой, и к тому же еще дрожать, чтобы не капнуть на скатерть, то здесь будет не жизнь, а мука. Его охватила страшная тоска по отцу, который завтра уедет, по матери и Марте, оставшихся в лесной глуши Силагайлей…

Андрей Осис сразу понял: Андра что-то угнетает. Может быть, догадывался и о причине. Андр отмалчивался — еще засмеют. Андрею что не смеяться, уже обжился, ко всему привык. Но в конце концов не выдержал и признался. Андрей даже не улыбнулся.

— Точь-в-точь как со мной было, — сказал он, кивнув. — Нечего делать, нам всем надо пройти эту школу приличия. Если рассудить — это не так уж плохо, шутами от этого мы не сделаемся. Тебе нужно было поступить так: поклониться и сказать: «Простите, пожалуйста, я запачкал вашу чудесную скатерть». Можно было выразиться еще сильнее: «Ужасно запачкал, кошмарно». Чем больше ты преувеличишь свою вину, тем ей будет приятнее. «Ничего, — ответила бы она, — у меня есть замечательное средство, которое выводит все пятна…» Главное ведь в том, чтобы ты заметил белизну ее скатерти. Запомни, эта агенскалнская гусыня иногда хорошо понимает, что ты говоришь не искренне, лицемеришь, может быть, даже врешь. Ей наплевать, было бы приличие соблюдено. Что ж, притворяйся, показывай внешний лоск. До остального этим агенскалнским мещанам дела нет, им все равно, что у тебя в голове — мозги или каша. Своих лбов они никогда не ощупывали, потому что там пусто и ничего не нащупаешь. Но если у тебя пробор расчесан плохо или под ногтями остался след грязи, то не рассчитывай на снисхождение.

Тут он разразился долго сдерживаемым смехом.