Земля Жар-птицы. Краса былой России

БОЖЕ МОЙ! СТУК, ГРОМ, БЛЕСК; ПО ОБЕИМ СТОРОНАМ ГРОМОЗДЯТСЯ ЧЕТЫРЕХЭТАЖНЫЕ СТЕНЫ; СТУК КОПЫТ КОНЯ, ЗВУК КОЛЕСА ОТЗЫВАЛИСЬ ГРОМОМ И ОТДАВАЛИСЬ С ЧЕТЫРЕХ СТОРОН; ДОМА РОСЛИ И БУДТО ПОДЫМАЛИСЬ ИЗ ЗЕМЛИ НА КАЖДОМ ШАГУ; МОСТЫ ДРОЖАЛИ; КАРЕТЫ ЛЕТАЛИ; ИЗВОЗЧИКИ, ФОРЕЙТОРЫ КРИЧАЛИ; СНЕГ СВИСТЕЛ ПОД ТЫСЯЧЬЮ ЛЕТЯЩИХ СО ВСЕХ СТОРОН САНЕЙ; ПЕШЕХОДЫ ЖАЛИСЬ И ТЕСНИЛИСЬ ПОД ДОМАМИ, УНИЗАННЫМИ ПЛОШКАМИ, И ОГРОМНЫЕ ТЕНИ ИХ МЕЛЬКАЛИ ПО СТЕНАМ, ДОСЯГАЯ ГОЛОВОЮ ТРУБ И КРЫШ.

НИКОЛАЙ ГОГОЛЬ. НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ

Пушкин и Гоголь были первыми, увековечившими образ Санкт-Петербурга в своих произведениях, и они оказались во главе целой плеяды творцов, которых вдохновляла и покоряла особая аура столицы, возведенной Петром Великим на северных болотах.

Санкт-Петербург совсем юн — он моложе Нью-Йорка, современник Нового Орлеана. Это волшебный город, порождающий мифы, мечты и искусство, как немногие города мира. В девятнадцатом веке он был одной из самых космополитических и блестящих столиц Европы, и его называли «Снежным Вавилоном», «Северной Венецией», «Северной Пальмирой». Когда французский поэт Теофиль Готье впервые увидел с палубы парохода, приближавшегося к Петербургу, протяженную небесную линию города, разрываемую золотыми шпилями и куполами, он воскликнул: «Нет ничего прекраснее этого города в золоте на фоне серебристого горизонта, где небо хранит бледность зари».

Величественные здания города, поражавшие глаз своей благородной палитрой, желтые, бирюзовые, зеленые, оранжевые и красные, широкие проспекты и просторные площади, как бы созданные для парадов и смотров; быстрая река, каналы в туманной дымке, шелестящие листвой зеленые острова и парки, — все придавало российской столице неповторимую загадочность и очарование. Но как любой великий город, Санкт-Петербург — это не просто собрание замечательных зданий и памятников, он прежде всего — состояние души. Облик города, чудом возникшего на северных широтах, порожден слиянием художественных вкусов Востока и Запада; он вызывает у европейцев особое романтическое настроение. Петербург родился в результате столкновения двух культур, и напряжение, порожденное их противоборством, стало источником, даровавшим жизнь поколениям творцов. В этом городе, парящем между водой и небом, мерцающем в переливчатом свете летних белых ночей или погруженном в хмурую зимнюю тьму, человеческие отношения приобретают странную глубину и напряженность. Это был город властителей, искателей приключений, государственных мужей и придворной знати. Это был также город мечтателей, поэтов и художников.

Пушкин, Гоголь, Достоевский и Толстой — все они считали, что их читателям хорошо знакома бурлящая, шумная жизнь Санкт-Петербурга. Герои их произведений бродили по улицам этого города, смешивались с рыночной толпой, прогуливались по паркам, переживали сердечные муки в бальных залах и великосветских салонах. Во дворах-колодцах и закоулках Петербурга разыгрывались настоящие драмы. Достоевский называл Санкт-Петербург «самым умышленным и отвлеченным городом в мире», а поэт Александр Блок считал его отправным пунктом в вечность.

Подобно Венеции, Санкт-Петербург — это город водной стихии, и его жизнь неразрывно связана с рекой. Петр Великий хотел создать центр российской столицы на Городском острове, но из-за частых наводнений было принято решение перенести его на материковую часть. В течение восемнадцатого-девятнадцатого веков Санкт-Петербург быстро рос[42]. Он осваивал многочисленные острова невской дельты, каждый из которых обладал собственным характером и жил своей жизнью.