ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ

Когда все догорело, Самохин догнал маленькую полупохоронную процессию. Когда полутруп сопровождают, это ведь можно назвать процессией, не так ли?

                                                                                                                                                               ***

Мария возвращалась домой от подруги. Ей было двадцать три года, и была она женой Семена Саньковского. Кроме мужа, эта женщина обладала также мускулистой фигурой, на которой оставили след регулярные посещения секции тех, кто метает ядра.

Третий день стояла ужасная жара, которую она не переносила. Воздух был раздражающе плотен, а раскаленный асфальт податливо всасывал острые каблуки белых австрийских туфель. Да еще новое платье стесняло движения. Все это и в отдельности могло довести кого угодно до белого каления, а тут еще эта дура! Безмозглая лоховка, для которой журнал «Крестьянка» – последнее откровение в мире моды. Нашла же, идиотка, перед кем устраивать выставку моделей!

– Нормально! – прорычала Мария, цитируя вычеркнутую из списка подругу. – Очень нормально!!!

Ярость затмила предупреждение звезд, а ведь те верно вещали, что лучше в этот день посидеть дома и не рыпаться. Именно из-за них она не пошла загорать с мужем, но потом от скуки решила сходить к подруге, черти бы ее взяли!

При воспоминании о супруге Мария зашипела взбесившейся кошкой и ускорила галоп. Случайный прохожий шарахнулся в сторону.

– Этот урод там отдыхает! – забормотала она себе под нос. – Развалился в тени! под кустом! и попивает холодное пиво! Если снова надерется, сволочь, вышвырну с балкона!..

С этой мечтой Саньковская влетела в сырую прохладу подъезда. Каблуки простучали по лестнице на третий этаж копытами рысака, которому еще далеко до живодерни. Зазвенели ключи, дверь скрипнула и отворилась. В то же мгновение ее ноздри расширились, фиолетовые глаза обернулись драконами и полыхнули жутким пламенем.

– О, эта вонь! Снова!

Аллергия супруги на перегар была проклятием как для Семена, так и для его приятелей, но любящему сердцу он приказать в свое время не смог. В данный же момент эта напасть вообще не имела для него принципиального значения. Его тело лежало на диване в том же положении, в каком было оставлено верным Димкой. Ноги в перепачканных глиной ботинках бросались в глаза, как вспышки электросварки.

Итак, тело лежало и даже слегка похрапывало, не подозревая, что тихий час подошел к концу. Злобное сопение женщины трудно спутать с затишьем перед бурей, но, тем не менее, так оно и было. Приближался ураган с традиционным женским именем Мария. Такова уж странная привычка синоптиков, из чего следует, что и у них есть жены, тещи и прочие составляющие семейной жизни.

– Семен! – пронесся первым шквалом крик.

И жалобно звякнули стекла. И нежнейшим малиновым звоном дал о себе знать богемский хрусталь, любовно выставленный в чешской стенке.

– Семеннн!!

И полетел в открытую балконную дверь правый ботинок. И хрустнул хлипкий польский стул, на который жена свалилась, не удержав равновесия при попытке стащить бесчувственное тело с дивана, укрытого тончайшим турецким покрывалом.

– Семенннннн!!! – одно эхо рыка супруги заставило бы любого здравомыслящего капитана крепко-накрепко принайтовить себя к грот-мачте и тихо молиться, чтобы та не сломалась.

Безответственное же тело шлепнулось на пол и лишь тогда открыло мутные очи. Тусклым взором оно обвело комнату, крякнуло и вскинуло руку.

– Что?!! – окончательно взбесилась верная половина. – Глазки мне строить?!

Рука требовательно закачалась, игриво шевеля пальцами. Во всяком случае, именно так Мария расшифровала странные жесты. Нервное переутомление – тот еще дешифровальщик!

Железный обруч стиснул горло. От накатившего бешенства она не могла произнести ни слова. Подобную стадию непогоды бывалые морские волки называют «глазом урагана». Вокруг буря, а в самом центре – тишь да гладь. Однако минутное молчание было таким же обманчивым, как и спокойствие в центре урагана.

– Ааааааа!!! – прорвался наконец воздух из легких. – Хочешь, чтобы тебе ручку подали?!! Уронили бедного мальчика на пол, и он начал валяться!!! Несчастненький ты мой, а по ребрышкам?!! Как оно? Я ведь тебя предупреждала!!!

Операция эта, производимая остроносой туфлей, была весьма болезненна. Тело Семена изогнулось в немыслимом мостике и неуклюжим пауком забегало по квартире, пытаясь увернуться от карающей туфли и переворачивая мебель.

– Ага! Так ты, оказывается, еще и гимнаст?! – еще пуще разбуянилась стихия.

Она бушевала и бушевала, круша ребра несчастной жертвы. Звон стекла слился в одно сплошное дребезжание. Прошло не менее двадцати минут до того момента, когда муж пулей вылетел из подъезда и забился в густые заросли кустарника, спугнув кота.

Мария, успокоившись, так и не смогла понять, почему благоверный все время двигался в скорченном виде. Ранее за ним ничего подобного не замечалось.

                                                                                                                                                               ***

Пришло время, и Семен очнулся.

И жутко удивился. У него еще никогда не было такого похмелья. Такого сказочного похмелья. Если быть точным, то сейчас этого самого похмелья не было вовсе.

Тело как будто плавало в невесомости. Голова была ясной, как никогда.

– Ах, – потянулся он, не открывая глаз, – приятно чувствовать себя человеком.