ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ

– Ну и как тебе, Горелов, новая работа? – по старой привычке назвав священника родной фамилией, спросил бывший майор.

– Да разве это работа? – удивился тот. – Так, видимость одна.

– А зарплата?

– Божьей милостью.

– Тоже, значит, одна видимость.

– Ну, майор, не скажи...

Они сделали паузу и выпили за очередной тост главбуха.

– Помнишь, Горелов, – сказал Анатолий Михайлович, лениво жуя балык, – я тебя просил никому честь свою не отдавать?

– Помню и не отдаю!

– Однако разве перекреститься – не то же самое, что отдать честь?

– Гордыня, Михалыч, от лукавого, – надулся отец Агафоний. – Ты лучше о себе поведай. Как жил, чем жив и что здесь делаешь?

– Вышел как-то на пенсию да и подвернулась мне синекура за бывшие заслуги перед отечеством.

– Это за какие же заслуги? – ревниво поинтересовался бывший лейтенант. Его глаза блеснули воспоминаниями, не убитыми заповедью: «Не прелюбодействуй!»

– На асфальтной ниве, вестимо. Предложили, вот, возглавить службу охраны.

– И что обещают в материальном плане? – обиды поблекли перед возможностью и самому предложить банку охрану Господа Бога, дабы возглавить ее полномочным представителем.

– Обещают хорошо, твоими молитвами.

– Тогда помолюсь я опосля, – разочарованно вздохнул отец Агафоний, когда в памяти промелькнуло что-то о торговцах и храме. – Давай вздрогнем по единой!

– Это можно.

Они выпили.

– А подчиненные как?

– Ух, орлы! Не чета некоторым.

Пропустив намек мимо волосатых ушей, поп с усердием, достойным лучшего применения, продолжал допытываться:

– И какая тут сигнализация?

– Еще не знаю. Должны на днях установить.

– Что же так?

– Как будто не знаешь, что Москва не сразу строилась!

– Понятно-о...

– Ну, еще по единой!

– Воистину!

Они снова закусили.

– За вечную дружбу между МВД и Синодом!

– Твоими бы устами, Михалыч, да мед пить!

– За опиум для народа!

– За народ для опиума!

– За деву Марию!

– Ave!

– За Страшный Суд!

– И Верховную Раду!

– За Отца...

– Пусть сын отвечает!

– Дурак, ты, Михалыч!.. Сына и Святаго Духа!

– Кстати, как там его дела?

– Аминь!..

***

Город уже погряз в сумерках, когда к Димке Самохину постучался Длинный. На него было страшно смотреть. Старый вытянутый приятель весь осунулся, был бледен, как конь Апокалипсиса, а в глазах стояли слезы.

– Что случилось? – задал Димка на диво конкретный вопрос, стремясь получить естественный ответ. Возможно, с прилагательными он хотел поступить наоборот, но был слишком поражен метаморфозой, случившейся с индифферентным поэтом.

– Рыбки...

– Что с ними? Сбежали?!

Длинный посмотрел на него, как на ненормального:

– Луна смотрит на меня их ущербным глазом!..

– Ты бы присел, успокоился, а?

– Сдохли. Все до единой!..

– Как так?

– Батя спьяну сыпанул им вместо дафний крысиной отравы, идиот!

– Тебе сейчас выпить тоже не помешало бы...

Длинный отрицательно помотал головой. У него перед глазами все еще стояла картина, полная дохлых рыбок. Луна отражалась в рыбьих мутных глазах, когда он скармливал их бездомному коту во дворе гастронома по дороге, потому как погребение посредством спуска воды в унитазе показалось ему кощунством. Капризный кот есть рыбок не хотел. Он упирался, шипел и фыркал, но терпение пиита, потерявшего источник вдохновения, перетерло кошачий безнадежный труд...

– Ладно тебе, успокойся! Это еще не конец света! Купишь себе новых...

– За что?! Ты знаешь, сколько они сейчас стоят? А какие они были... Эх!

– Да не ной ты! – в сердцах воскликнул Самохин. – Найдем мы тебе денег!

– С кем? Я по дороге заходил к Семену. Мегера сказала, что его нет...

– Врет, стерва. Это привычка у нее такая, – Димка потер лоб и тоже присел около приятеля. Положив руку ему на плечо, он предложил, – В крайнем случае, продадим что-нибудь.

– У тебя есть что продавать? – довольно скептически и сквозь слезы поинтересовался Длинный.

Самохин отдернул руку. Это был удар ниже пояса. Всем было известно, что после того, как он три месяца назад разбил машину, продавать ему было нечего.

– Ограбишь кого-нибудь, придурок! – Димка вскочил с дивана.

– Кого? – все тем же ноющим тоном продолжал Длинный.

– Идем отсюда!

– Грабить?

– Тьфу, дурак! – подняв приятеля за шиворот, Самохин вывел его на улицу.

– Выходим ночью мы одни на дорогу...

– Заткнись!

– Куда ты меня тащишь?

– Одна голова – хорошо. Две головы, даже если одна из них твоя, Длинный, – тоже неплохо, но три – лучше!

Друг этому смелому утверждению не поверил, но ныть перестал.

***

Мария, полдня ломавшая голову над загадками гороскопа на работе, продолжила это неблагодарное занятие дома. С треском захлопнув дверь за Длинным, она на приход мужа не обратила никакого внимания. Дохлый кот во дворе ее здорово насторожил.

Когда в дверь снова позвонили, Семен Саньковский сидел у телевизора голодный и злой на всех астрологов в мире.

– Привет, Сенька! – довольно жизнерадостно, но с нарастающей тоской в голосе сказал Димка, завидев друга. И совсем уж печально добавил. – Как жизнь?

– Держись, – процедил тот сквозь зубы, почти не изменившиеся со времен космической одиссеи. – Заходите.

Самохин и Длинный последовали совету. Держась друг за друга, они зашли в квартиру.