Земляки по разуму

Победила многолетняя привычка к напарнику и одна из хвостовых пластин Джага разлетелась на молекулы, обнажив внутренности, пульсирующие под тонкой зеленой пленкой. Такой поворот событий заставил хищника выбросить ускользающую жертву из крохотного мозга, который был просто не в состоянии выдержать одновременно целых две мысли, и переключиться на никчемную букашку, сделавшую ему больно.

Джаг юлой крутнулся на месте и кинулся на того, кто бросил вызов ему — хозяину этих охотничьих угодий. Блестящие агатовые глаза надвигались на добычу, гипнотизируя и лишая последних сил. На обнаженном фрагменте тела вздулся и лопнул волдырь, разбрызгивая лохмотья густой и вонючей жидкости. В воздух взметнулась псевдоподия, увенчанная клубком извивающихся щупальцев.

Все они были нацелены на Грыка.

— Стреляй! Беги! Стреляй! — донесся издалека визг напарника.

Противоречивость советов словно бы включила сознание Грыка. Присоска приникла к оптическому прицелу, и станнер снова содрогнулся в щупальцах. Слева от виляющего противоприцельным зигзагом чудовища закурилась раскаленная почва.

Грык не успел подумать, что промахнулся последний раз в жизни, как вдруг мембраны едва не лопнули от пронзительного воя. Это еще один Джаг выбросил свое тело из-под земли и вцепился в первого. Судя по всему, он тоже считал эти охотничьи угодья своими.

— Кар! — задребезжал Грык, не слыша напарника. — Кар, не закрывай люк, я уже бегу к тебе!

В этот момент первый Джаг изловчился и вцепился в хвост конкурента. Пыль стояла столбом и в ее апокалиптических клубах два Джага заглатывали друг друга, явно собираясь превратиться в символ.

Это зрелище парализовало Кара. Забившись в кокон, он зациклился на одной мысли: «Куда я попал?!», а инстинкт заставлял щупальца бегать по панели управления, изолируя «Вимеру» от ужасов внешнего мира.

***

Суббота, 55 февраля 2 473 010 года до н. э.

На Земле и в самом деле царил коммунизм, с той лишь небольшой, но существенной поправкой, что был он первобытнообщинным. Перефразируя Михалыча, галактические бродяги попали в светлое прошлое.

— Как же это, а? — ни к кому особо не обращаясь, вопрошал Михалыч, разглядывая стайку австралопитеков на обзорном экране. — Куда же это годится, а?

— Кнопки надо было меньше нажимать, — мстительно припомнил ему Семен все свои синяки и шишки. — Знаешь, что сказали чукче, когда запускали в космос? Чтобы он не гавкал, как Стрелка, и ничего руками, как ты, не трогал!

— Так я, значит, чукча? — угрожающе начал Михалыч, и попытался встать во весь рост, но низкий потолок тут же напомнил ему о своем существовании.

— Слушайте меня все! — призвал к тишине Тохиониус, шевеля щупальцами в непосредственной близости от ртов слушателей. — Я тут думал, и мне пришло в голову…

— Интересно, куда тебе еще могло прийти, — таки раскрыл пасть Вуйко, которого прямо снедало противоречивое желание не то дать кому-нибудь по морде, не то получить самому, — если ты весь — сплошь голова! Если бы не я, вы бы все сейчас были в плену или на том свете! Скажи, Дже…

Щупальце запечатало рот майора, но с духом поделать ничего не смогло.

— Подумаешь, — фыркнул тот, неожиданно для майора бросая его под танки. — На том свете! Ты подумай о том, что вместо нормальной женщины всем нам придется довольствоваться какими-то полуобезьянами! Вряд ли кто может позавидовать такой свободе!

— Вы выслушаете меня или нет?! — начал сатанеть, то есть тхариузеть, Тохиониус. — Не будь вы земляками моего отпрыска, то…

Михалыч промычал что-то вызывающее, но назревающая ссора была прервана испуганным воплем Горелова.

— А-а! Смотрите! — заорал тот и начал тыкать пальцем в обзорный экран.

Там во всю свою прыщаво-волосатую ширь расплющилась морда не в меру любопытного пращура. Казалось, что он смотрит в глаза каждому. С ненавистью.

— Какая гадость, — захныкал Фасилияс.

Тохиониус нажал клавишу и стальные пластины скрыли от них безобразную рожу. Все вздохнули с облегчением, но не успел осьминог раскрыть клюв, как неугомонная человекообезьяна снова дала о себе знать. От ударов дубины по корпусу в углу задребезжали пустые бутылки.

— Включи защитное поле, — стараясь перекричать грохот, заорал Семен.

— Дурак! — неожиданно завопил Тохиониус, когда Михалыч укусил его за присоску.

— Сам дурак! — обиделся Саньковский. — Я дело говорю.

— Извини, я не хотел тебя обидеть, — прошипел подбитым паровозом Тохиониус и погрозил щупальцем майору. — Это может убить его.

— Ну и черт с ним, — майор облизнулся. Он жаждал крови. — Одним ублюдком меньше!

— Нельзя, — помотал головой Саньковский. — Тохиониус прав.

— Тебе нравится эта мерзкая морда? — ехидно поинтересовался Михалыч, надеясь услышать утвердительный ответ и броситься в драку.

— Его смерть нарушит причинно-временную связь. Нам лучше продолжить в другом месте.

— Какая связь? Что ты мне мозги морочишь? Сейчас дам по морде сначала тебе, а потом — ему!

— Есть такая вероятность, что ты собираешься набить морду своему прямому предку.