Земляничный вор

Какая отвратительная история! Ненавижу ее! Ненавижу! БАМ! Лучше бы я вообще эту папку не брала! Достаточно плохо, что Нарсис умер, но он все-таки был старым, а Мими такая маленькая! Дети и молодые не должны умирать! Я с силой захлопнула папку – БАМ! – и на всякий случай, зная, что мама сейчас непременно заглянет в мою комнату, сунула рукопись в рюкзак, а сама поспешно сбежала вниз – Баддабам!

– Розетт? – Мама всегда сразу замечает, если я чем-то огорчена или расстроена. – Что случилось? Куда это ты собралась? – Но я ничего не могла ей сказать – из-за Мими и из-за того, что тот ветер уже кусал меня за пятки. Не могла же я еще и этот ветер к нам притащить! Его непременно надо было увести прочь от нашего дома, вот я и заставила его бежать за мной следом, чтобы в полях его разнесло в клочья, чтобы он из рассвирепевшего пса вновь превратился в щенка.

Сперва я и сама не знала, куда направиться. В любой другой день я бы сразу пошла в Маро, к Ру, и мы с ним стали бы пить кофе с молоком, устроившись на берегу реки у костра и лишь время от времени обмениваясь редкими словами, и потихоньку этот ветер наверняка угомонился бы. Но сегодня был какой-то неудачный день. Да и Ру я не видела уже с прошлого понедельника. Его плавучий дом, правда, по-прежнему был на месте, только запертый на все замки, как устричная раковина; и к нам в магазин Ру давно не заглядывал, даже чтобы просто выпить горячего шоколада. Может, он на меня сердится? А может, это я на него сержусь? Я в последнее время на многих сержусь: на Ру, на Пилу, на мадам Монтур, на маму… я даже на Нарсиса сержусь – за то, что он написал эту историю, заставил меня полюбить Мими и страдать из-за ее гибели, а может, еще и просто потому, что сам он умер, и теперь все как-то лишилось смысла, и никто ничего понять не может.

В общем, я пошла на церковный двор, отыскала там Нарсиса в его пластмассовом кувшине, вытащила из рюкзака его папку, швырнула ее на землю и сказала своим теневым голосом: Почему же ты пошел собирать землянику? Надо было тебе за Мими хорошенько присматривать! А теперь и она мертва, и ты тоже, и во всем этом нет никакого смысла.

Тот ветер совсем разгулялся, срывая цвет с деревьев. Но на церковном дворе было пусто; туда мало кто заходит, разве что по воскресеньям и в День Всех Святых. Так что никто бы меня сегодня и не услышал, кроме, пожалуй, этого ветра. Мне даже заплакать захотелось, только я никогда не плачу.

И вдруг прямо у меня за спиной кто-то спросил:

– Кто такая Мими?

Я обернулась и увидела Моргану, сидевшую в тени под большим старым деревом. Она была вся в черном, и только ее светлые волосы сияли, как у феи из волшебной сказки. Я так удивилась, увидев ее там, что почти забыла, как сильно была огорчена, да и ветер тоже задрожал, потом как-то странно всхлипнул и стал затихать. Теперь мне уже было видно, что Моргана сидит на какой-то древней могильной плите, и все сорняки вокруг могилы старательно выполоты, так что видна красивая гирлянда, высеченная по краю плиты.

Потом Моргана встала и подошла ко мне. Когда она идет, то держится очень прямо и ноги переставляет, просто как танцор на ходулях. Она подняла с земли зеленую папку Нарсиса, разгладила смятые выпавшие страницы, а потом вдруг стала читать рукопись с самого начала.

И я вдруг поняла, что сделала что-то очень плохое. Я украла историю Нарсиса. Но не тогда, когда стащила ее из спальни Янника, а когда сама ее прочитала. Наверное, я с самого начала понимала, что это так и есть, но ясно все осознала, лишь увидев папку в руках Морганы. Я же прекрасно знала, что написанная Нарсисом история предназначалась не мне, а Франсису Рейно. Это он должен был ее прочесть. И я вдруг подумала: наверное, теперь Моргана уже не будет так хорошо ко мне относиться, узнав, что я воровка? Но сердитой Моргана вовсе не выглядела. Она аккуратно закрыла папку, снова стянула ярко-розовые тесемки, улыбнулась мне и сказала:

– Розетт, это нужно вернуть кюре Рейно. В конце концов, это ведь ему адресовано.

Я понимала, что она права, но идти к Рейно мне не хотелось. Он моего языка жестов совершенно не понимает; а если мне все же удастся как-то объяснить ему, что случилось, то, пожалуй, у Янника будут большие неприятности. И потом, мне ужасно хотелось узнать, что же все-таки случилось с этой их противной тетушкой. Хотя, может, теперь, когда стало ясно, что Мими умерла, конец всей этой истории был мне, пожалуй, уже не так интересен.

– Дело, конечно, твое, Розетт, – помолчав, снова заговорила Моргана. – Но если тебе нужна моя помощь, то я готова помочь.

Я снова задумалась, а она терпеливо ждала, пока я на что-то решусь. Она умела как-то так спокойно смотреть на тебя и улыбаться, и все плохие или злые мысли тут же начинали расплываться, как дым.

– Доверься мне, – сказала Моргана.

Хорошо.