Земная хватка

Может, в следующем путешествии ей по-настоящему повезет… Господи, опять она думает как обыкновенный торговец. Если ей удастся сорвать изрядный куш, она выходит из игры. У нее появится возможность подыскать себе работу преподавателя.

«И если я причалю к берегу, — разговаривала она сама с собой, — я никогда не соглашусь вновь отправиться в миры, где не существует даже автоматической системы оповещения об опасности».

Удовлетворенная этим обещанием самой себе, Дженнифер разыскала ридер и вернулась в Лондон двадцатого, а может быть, девятнадцатого столетия. Чем больше рассказов об этом сыщике она читала, тем больше ей хотелось читать их еще. Ее удивляло, что тот же автор написал немало плохой научной фантастики. Но детектив и его летописец живут и здравствуют до сих пор. Именно этим рассказам писатель должен был посвятить все свое время. А он тратил время на то, к чему был неспособен.

Она отложила ридер и принялась сражаться с подступавшими слезами. Что она сама делала на борту «Пасифик овертур», как не тратила свое время на дела, к которым была не очень способна?

* * *

У Транха Нгуена был такой вид, будто он прямо сейчас начнет колотиться головой о стенку коридора.

— Я не понимаю, почему сокращается площадь лесов, — прорычал он. — Насколько я могу судить, почва на лугах такая же, как в тех местах, где продолжают расти деревья. Она содержит точно такие же минеральные компоненты, в ней живут те же самые черви, и вообще все одинаково.

— Нет не все, — отрицательно покачала головой Шейла Родригес. — На этой почве больше не могут расти деревья. Мы должны понять почему.

— Простите, — как обычно мягко сказала Дженнифер, стараясь пройти мимо.

Ни один из капитанов не обратил на нее внимания. Транх Нгуен продолжал:

— Я знаю, что должны, но не уверен, что сможем. Я сделал то, что мне посоветовал компьютер. Я сравнил образцы почв, но не смог ничего выяснить. Я не знаю, что можно сделать еще. В конце концов, я торговец, а не исследователь, обладающий научной интуицией, и не агроном, который знает об этом больше, чем содержится в нашем компьютере.

— Простите, — вновь повторила Дженнифер.

— Агроном! — Родригес хлопнула ладонью по лбу. — Если бы мы могли позволить себе привезти сюда агронома. Правда, для этого понадобилось бы найти такого сумасшедшего агронома, который согласился бы прилететь сюда. Но мы должны сделать эту работу — никто за нас этого не сделает.

— Я знаю это так же хорошо, как и вы, — ответил Транх Нгуен. — К чему возить огромные компьютерные библиотеки, как не за тем, чтобы быть уверенным, что мы сможем делать все понемногу. Все понемногу, Шейла, но не все. Здесь действительно нужен специалист. Я загнан в угол.

— Простите, — в третий раз попыталась Дженнифер. Шейла Родригес наконец-то обратила на нее внимание и освободила дорогу.

— Ты что, не могла сказать, что тебе нужно пройти? — спросила она. Дженнифер пожала плечами и проскользнула мимо. На борту «Пасифик овертур» она старалась оставаться незаметной. Это нравилось ей гораздо больше, чем то, что получилось во время предыдущего путешествия, когда два парня, тоже в звании рядовых, причем ни один не вызывал у нее ни малейшей симпатии, ужасно доставали ее

Временами ей хотелось быть такой же толстой, с грубыми чертами лица, как Шейла Родригес, а не стройной и гибкой, да еще с таким наивным взглядом, от которого она не могла избавиться, как ни старалась Дженнифер нравилось, когда ценили ее саму, а не ее голубые глаза. Но она никогда не могла найти тактичного способа сказать об этом капитану торговцев и поэтому благоразумно держала рот на замке.

Девушка зашла в каюту и заперла дверь. Шум, доносящийся из коридора, где продолжали спорить Родригес и Транх Нгуен, стал тише. Она аккуратно сняла рюкзак и поставила его на пол. Затем, рассмеявшись, вскочила на койку и запрыгала как ребенок.

Напрыгавшись, она слезла с кровати и открыла рюкзак. В рюкзаке, обмотанные толстым слоем набивной ткани, которая сама в некоторой степени являлась произведением искусства, лежали две изумительные фигурки из бивня омфоса. Первая изображала вырезанного из кости эсетера, ужасно похожего на Газара. Сходство с туземным торговцем ощущалось даже во взъерошенной шерсти на спине, если перевернуть фигурку.

Этот образец, конечно, был прекрасен, но даже он бледнел по сравнению с другим.

— Это, — сказал Газар, раздуваясь от важности, настоящий омфос, вырезанный из его собственного бивня для того, чтобы последующие поколениям знали, с какими чудовищами нам приходилось сражаться в далеком прошлом.