Земное время

Солнце знойно. Распластаны тени.
На камнях апельсинные корки.
Эй, солдат, обернись поскорей-ка!
Рот горит. Исцарапана грудь.
Разве пасть пред тобой на колени?
Ты от песен моих не в восторге.
Желт мундир твой. Урод! Канарейка!
От тюрьмы, значит, не увильнуть.

Пусть. Не век же мне гнить под запором.
Не состарюсь на привязи. Верно?
Радость явится после ненастья,
Вновь придется раскрыться цветам.
С провожатым пойду я. С которым?
Все равно. Есть у вала таверна.
Приподнимет колпак Лилас Пастья
И стаканы расставит. И там —

Мрак на дворике. По земляному
Полу топают туфли. Толпится
Голь. И каждый со смертью обвенчан,
Каждый пьян. Каждый дружен с ножом.
Ты б глаза там протер по-иному,
Если б понял любовь ты, тупица!
Там сжимают гитары, как женщин,
Там мы руки о струны ожжем.

По земле там, как по барабану,
Отстучим сегидилью такую,
Что горстями иссохших горошин
Звезды с неба сорвутся, звеня.
Нет, божиться напрасно не стану,
Но как вижу я, как я ликую,
Знай, туда приползешь ты непрошен,
Чтоб молиться во тьме на меня.

1937

Песня Брамса

— Под сенью ив укромный дом,
Склонились низко ивы.
Живет невеста в доме том,
А я — жених счастливый.

То пела комната. Вдоль стен
Слова кружились эти.
То ночь тревожила антенн
Невидимые сети,
То отблеск умерших годов
Чуть брезжил, бестелесен,
Вздох затонувших городов,
Не песни — пепел песен.

— Ударил в берег мой челнок.
Склонились низко ивы.
Под звездами светляк зажег
Фонарик боязливый.
В тенистых ивах дремлет дом…

И нет его на свете.
И небо пушечным жерлом
Висит. И прах. И ветер.

1937

Чаплин