Земной круг

На Уналашке Иван Брагин, если читатель помнит, был в 1764 году, когда жил в бараборе из корабельных парусов. Еще в то время он стал вести записки, занося в них свои наблюдения. Так составлялось описание жизни обитателей Уналашки и пушных промыслов на Лисьих островах.

Записки Ивана Брагина впоследствии были напечатаны П. С. Палласом в его журнале, причем ученый отдавал Брагину должное не только как искусному мореплавателю, но и как добросовестному и пытливому исследователю.

Вместе с Иваном Брагиным на Уналашке находились Евстрат Деларов и Алексей Сапожников.

Гамбургская книга

В 1775 году особенно плодотворно трудились братья Шмалевы.

Только в одном этом году Василий и Тимофей Шмалевы составили: «Примечания» о морских путешествиях в Беринговом море с 1744 по 1775 год; обзор походов в Ледовитом океане и Охотском море с описанием островов, на них лежащих; исторический обзор развития сухопутных и водных сообщений в Сибири; историю Охотского порта; списки промышленных, плававших к «американским островам» из Охотска и с Камчатки.

Миллер на Вшивой горке снова вскрывал огромный пакет с драгоценными дарами Шмалевых, вынимая оттуда пачки бумаг и большую карту Восточной Сибири.

В 1775 году Г. Ф. Миллеру было поручено написать «Историю российского мореплавания к острову Шпицбергену, Северному полюсу и Америке».

В следующем году он получил новые «журналы» Шмалевых и их письма на двадцати восьми листах.

В том же году таинственный «I. L. S. ***», укрывшись за этими тремя буквами и звездочками, выпустил в Гамбурге — Лейпциге книгу о русских открытиях в море между Азией и Америкой (в 1745–1770 годах).

Где там говорить о Шмалевых и других русских тружениках! Гамбургский писатель предпочел не указывать источников.

Вскоре выяснилось, что источники эти он получил от Миллера. Под буквами и тремя звездочками скрывался И. Л. Шульце — тот самый, что через год сделался членом Берлинской Академии.

Другой иноземец, так и оставшийся неизвестным, около 1776 года написал на французском языке мемуары о вновь найденных островах между Сибирью и Америкой. Он не только знал карту Синдта — Штелина, но имел самые последние сведения о русских открытиях.

В 1776 году возникла необходимость уточнить и исправить карту новых русских земель на Тихом океане. У Миллера были затребованы данные для этого.

Одновременно Петр Симон Паллас предъявил конференции Академии наук в Петербурге свой проект новых больших исследований. Они должны были охватить междуречье Печоры и Оби, низовья Енисея, былую «златокипящую» Мангазею, Нижнюю Тунгуску, Лену до ее устья и весь Вилюй.

«Путешествие на Камчатку, — писал Паллас, — продолженное с одной стороны Курильскими, а с другой стороны Алеутскими островами и примыкающими к Северной Америке, так называемыми, Лисьими островами, помимо своего чрезвычайного географического интереса, явилось бы для всех частей физики и натуральной истории самым важным из всех путешествий, которые можно было бы произвести в пределах обширной Российской империи…».

Так писал знаменитый ученый, исследовавший просторы и недра Сибири и ревностно собиравший отчеты камчатских мореходов.

К числу трудов, которые П. С. Паллас не имел надобности скрывать, относится сбор сведений для Ж. Л. Бюффона.

В 1777 году этот знаменитый естествоиспытатель, при жизни увидевший воздвигнутый в честь его памятник, получил из Петербурга обзор русских походов в Тихом океане. Бюффон прочел эти страницы в тиши Королевского кабинета естественной истории и вскоре напечатал их в своем издании.

В 1777 году в Лондоне вышел первый том книги доктора Уильяма Робертсона «История Америки». В нем приводились заповедные русские данные о Новоприобретенных островах. Робертсон писал, что сам был в России и сумел добиться того, что перед ним были открыты двери государственных архивов. Есть сведения, что ему содействовал личный врач русской императрицы — Роджерсон, сумевший сыграть на самолюбии Екатерины Второй. Он внушил ей, что содержание в тайне отчетов Креницына и Левашева следует считать «несовместимым с благородными чувствами, величием души и покровительством науке…». Не нужно забывать, что красноречивый Роджерсон так распинался незадолго до похода Джемса Кука к берегам Северо-Западной Америки.

Екатерина Вторая приказала сделать для англичан перевод материалов Восточной экспедиции и перерисовать карту славного путешествия. Робертсон не сумел использовать всех драгоценных материалов и часть их отдал его преподобию Уильяму Коксу, о котором ниже придется рассказать подробно.