Земной муравейник

– Что знаю, то и говорю. Я все это видела.

– Вы говорите, как Уилкс.

Она почувствовала, что десантнику неловко.

– Пойдемте. Не выпить ли нам по стаканчику того, что здесь заменяет кофе, – предложила Билли.

– Да, пожалуй.

В столовой сидел Рамирес. Он ждал, пока будет готов саморазогревающийся пакет с едой. Десантник улыбнулся вошедшим Билли и Бюллеру. Взяв бумажные стаканчики дрянного напитка, они уселись за раскладной пластиковый стол.

– Уилкс должен был основательно поразмыслить, прежде чем взять вас с собой. Вы знаете, что бы Стефенс ни говорил сейчас, в надежде сохранить лицо, он буквально растерзает сержанта, когда мы вернемся.

– Да. Мы с Уилксом понимаем друг друга, – ответила Билли и, отпив кофе, скривилась.

– Хорошо, если так, – сказал Рамирес, ставя свой поднос на соседний стол. – Уилкс, он что, специалист по краже из колыбели? Так, что ли?

– Заткнись, Рамирес, – отрезал Бюллер.

– Эй, я тоже не прочь развлекаться с малышками, но не с такими же зелеными...

Бюллер вскочил и разведенными в виде буквы V большим и указательным пальцами обхватил горло Рамиреса, приподнял того над полом и пригвоздил к стене.

– Я же велел тебе заткнуться!

Рамирес испуганно заголосил:

– Ладно, ладно, пусти!

Билли увидела, как напряглись сухожилия на руке Бюллера, когда он оторвал от пола своего противника довольно крупного человека, и прижал его к стене словно трепещущее насекомое. Он казался слишком сильным для своего роста.

Внезапно Бюллер убрал руку. Рамирес съехал вниз по стене, потом вскочил на ноги, потирая горло.

– Да ты просто сумасшедший! – пролепетал он и выбежал из столовой, оставив на столе дымящийся обед.

– Зачем же вы так? – спросила Билли. Бюллер выглядел взволнованным и смущенным.

– У него слишком длинный язык, и он слишком часто пускает его в ход.

– Разве?

– Да.

Билли вышла, оставив Бюллера одного. Нет, здесь что-то явно не так, но что именно, она не знала. Более того, девушка не была уверена, что хочет это узнать.

Мэсси сидел в своих апартаментах в позе «сейза» и концентрировался на дыхании. Он никогда не учился медитации под руководством наставника, но умел использовать ее для достижения спокойствия и собранности. Он тренировал свое тело, шлифовал технику боя, подолгу упражнялся с оружием, но эти занятия не приносили ему радости. Они помогали сохранить крепость мышц и остроту реакции, но ничего больше. Быть всегда в форме – часть его обязанностей, жизненная необходимость, и он постоянно тренировался так, как тренируют для выставки животных: соответствующая диета, полноценный отдых, совершенствование технического мастерства, не больше, но и не меньше. Его физическому состоянию позавидовал бы любой олимпийский чемпион по многоборью, а выступая против тех, кто мог оказаться в лучшей физической форме или имел более быструю реакцию, можно использовать допинг, а то и откровенный обман. Если вы хотите убить человека, лучше это сделать, выстрелив ему в спину с большого расстояния, а, не биться с ним в рукопашной, как некоторые герои голографических видеофильмов. Это дурацкая игра, и, поскольку победителем в ней оказывается уцелевший, всегда лучше самому выбирать оружие, если это, конечно, возможно.

Ну, а теперь ему предстоит новое испытание. Он должен приготовиться как следует. Мэсси сидел, но не бессмысленно медитируя, а погрузившись в размышления о предстоящей операции. В этом соревновании второго места не будет. Быть в нем вторым – значит оказаться последним, а в этой игре последний – значит мертвый.

– А как вас звать? – спросила Билли, когда они вошли на склад. Здесь стояли пирамиды с карабинами, баллоны с газом, гранаты и другое военное имущество, надежно хранящееся под пломбой старшины.

– Митчел, – ответил Бюллер.

– Митчел, – повторила она, как бы пробуя его имя на вкус. – Митч?

– Ну, если вам так нравится.

Билли стала рассматривать полки с ручным оружием в прозрачных чехлах. Бюллер положил руку ей на плечо, чтобы привлечь внимание к одной из моделей карабина.

– Не трогайте меня, – попросила она. Он тут же отдернул руку:

– Извините, я ничего такого не имел в виду...

– Это хорошо. В больнице этот жест всегда означал неприятность. За прикосновением руки всегда следует или успокаивающий пластырь, или инжектор, из которого впрыскивают наркоту. В любом случае превращаешься в ленивого идиота. Он вздохнул.

– Да, я это понимаю – Вы можете это понять? Вы знаете, что значит провести большую часть жизни в психушке в окружении сумасшедших?