Земной поклон. Повесть

Широкая истоптанная дорога с полосатыми верстовыми столбами по бокам в этом месте спускалась в низину, заросшую кустарником, а затем поднималась на открытый взлобок, справа и слева от которого за горизонт уходила на сотни верст тайга - зловещее пристанище хищников и беглых каторжан.

На взлобке Николай остановил Звездочета и долго, задумчиво глядел на дорогу. Вот здесь пройдет человек, для которого он, Николай, так и не успел ничего сделать, разве что дал возможность недолго передохнуть.

Одно маленькое светлое чувство все же нет-нет да и вспыхивало в его сознании: какое счастье, что не для всех он ненавистный миллионер-эксплуататор. Матвеев знает, что Саратовкин с ними. Ему сказал учитель. Вероятно, знает кто-то еще. Николай будет ждать заветной весточки от Матвеева, оставшись опять в полном одиночестве. Но ждать пришлось совсем недолго.

Однажды, когда Николай и Митрофан Никитич работали, отворилась дверь кабинета, и слуга доложил, что пришел бывший откатчик прииска Матвеев, спрашивает хозяина.

- Ну, не до него теперь, - сказал дядюшка, сердито и вопросительно посматривая на племянника, - в делах запурхались.

Он снова правой рукой взялся за карандаш, а левой придвинул к себе счеты.

- Пусть посидит, подождет, - нарочито равнодушно сказал Николай и с радостью подумал: «Наконец-то!»

Он не слушал дядюшку, прикидывая, как бы прервать работу. Через несколько минут он сказал, приложив ладонь ко лбу:

- Что-то в глазах затуманило и в голове стучит. Не угорел ли? С утра сыро было - топили. Пойду лекарство выпью.

- Ну, а я пока без тебя обмозгую кое-что, - сказал дядюшка, с азартом выписывая на бумагу длинные столбцы цифр.

На крыльце Николая ждал Матвеев.

Николай повел его в сад, в беседку. Там они сели на почерневшую подковообразную скамью, опоясывающую такой же почерневший овальный стол, и Николай забыл про дядюшку, про свои обременяющие капиталы и одиночество.

Матвеев зорко оглядел все вокруг, убедился, что подойти к беседке незамеченным никто не сможет, заговорил, все же понижая голос и наклонясь к Николаю:

- Николай Михайлович! Решили мы побег устроить Завьялову. Видно, на той неделе будут его из следственной тюрьмы в городскую переводить. С кем надо, мы связались. Документы для него добыли. Отправим прямым ходом в Петербург. А там - за границу. Нужны деньги. И большие. От тебя все зависит теперь.

Он замолчал, выжидательно поглядывая на Николая умными, проницательными глазами.

- Все, что имею, в вашем распоряжении, - с радостным волнением сказал Николай. - Одна трудность: если я возьму в банке большую сумму, об этом узнают дядя и служащие…

- Придумаем повод. Но деньги нужны немедленно. Завтра. Крайне - послезавтра.

И вдруг глаза Матвеева озорно блеснули. Сдерживая смех, он воскликнул:

- Храм божий можешь в родном городе построить, увековечить память миллионеров Саратовкиных!

- Да все знают, что я не очень…

- То и я знаю, что ты не очень, - засмеялся Матвеев, вспоминая разговор с барином на прииске. - Ну, скажем, ночью святая богородица явилась или там Николай-угодник. А то и просто: видение какое было, и совесть заговорила в тебе, что не блюдешь божье учение. Нет, это здорово, Николай Михайлович, ей-богу, здорово! - довольно потирал руки Матвеев.

И Николай загорелся этой идеей. Он придумывал разные варианты. Остановились на том, что ночью ему явилась Анастасия Никитична… Покаялась, что отправила родную мать Николая в монастырь, со свету сжила. И пожелала, чтобы во искупление этого греха сделал Николай большой дар монастырю, где скончалась его мать - монахиня Евфросинья. Николай сам повезет деньги, а по дороге на него нападут грабители.

Разговор прервал десятилетний Ванятка - сын дворника. Он давно уже искал барина, вначале в доме, потом по саду.

- Барин! Вас Митрофан Никитич спрашивали.

- Скажи, что скоро приду, - ответил Николай.

Ванятка убежал, мелькая грязными пятками. Николай опять забыл о дядюшке, который в эти минуты, собирая бумаги и счета, думал с неприязнью:

«Права была Настасья, когда говорила, что кровь не переменишь. Простая к простой и тянется. Вырос Николай в барстве. Но как сойдется с простолюдином - не оторвешь».

А Николай и Матвеев продолжали оживленно беседовать.

- Что это вы, политические, все с длинными волосами да бородами? - усмехаясь, поинтересовался Николай. - Коли форма такая, то неосторожно всем на один лад!

- Какая там форма! Кто как. А я на случай. В подполье уйду - сбрею. Узнать труднее будет.

Николай попытался кое-что выяснить о подпольщиках, но заметил односложность ответов Матвеева. «Или не доверяет, или не положено», - подумал он.

- Это ты в ту ночь помог цыгану и внучке поварихи бежать? - спросил Николай.

- Я, - усмехнулся Матвеев. - Думал, любовная история.

- Ну, и где же они, знаешь?