Земноводное в кармане, или Сумасбродные похождения Лилит Ханум, женщины, любящей приключения и не признающей ограничений, да не станет она образцом для подражания

Населяют Кярманистан, помимо самих кярманцев, представители практически всех народов Востока: армяне, грузины, ассирийцы, греки, турки и азербайджанцы, персы, курды, евреи. В последние годы из-за войн в Сирии и Ираке в Шахине стало много арабов, они даже заселили целую улицу, которая в советское время носила имя Энгельса. После провозглашения независимости улицу переименовали, но имя кярманского писателя, в честь которого она теперь называлась, было длинным и звучало как скороговорка, поэтому в народе ее иногда называли «Арабской улицей». Ну и, конечно, в Шахине было много русских, хотя Россия и Кярманистан находились в состоянии вялотекущего конфликта, который однажды даже перерос в страшную, но, к счастью, недолгую войну. Впрочем, большинство здравомыслящих людей прекрасно понимало, что все эти конфликты не должны мешать дружбе людей: политики вечно мутят воду, меряются, у кого дула орудий больше, как будто им делать больше нечего. Кярманцы и русские всегда дружили, и именно эта дружба привела к тому, что на свет появилась Лилит Ханум.

Глава третья Как и зачем Лилит Ханум появилась на свет

Когда сорок пять лет назад наверху распределяли души, чтобы вселить их в новорожденных младенцев, что-то пошло не так. Иначе как ошибкой аиста невозможно было объяснить рождение Лилит в столь неподходящем для ее души месте. Душа была заточена под зной и южную негу, под шумные пыльные улицы, под неспешные разговоры за чашкой кофе в тени виноградных лоз и все такое, а вселилась она в младенца, появившегося в разгар зимы в занесенной снегом Москве. Родившись, девочка сразу закричала, что было истолковано как признак здоровья, хотя на самом деле то был крик возмущения и отчаяния. Поскольку новорожденная не умела тогда еще выражаться ни на одном языке, то вместо: «Что же вы, обезьяньи дети, наделали и куда вы меня отправили?! Да будьте вы прокляты, чтобы вам провалиться в преисподнюю с кривого моста!» – ей пришлось закричать: «Уааааааааа!!!!» Впрочем, на то, чтобы выучить русский язык, у нее ушло не так уж много времени. Уже в два года она начала говорить целыми фразами, а в три поражала родственников и знакомых книжной, даже наукообразной манерой изъясняться. С тех пор она не переставала учить языки, это было весело и интересно, а также отвлекало от ощущения того, что родиться пришлось не там и не тогда.

Надо сказать, несостыковки начались задолго до ее рождения. Ее отец был ассириец, сын иранского подданного, чья семья прибыла из Ирана в качестве беженцев в Российскую империю в последние годы ХIХ века. Семья осела в Шахине и сохранила иранское гражданство. И хотя у отца Лилит был советский паспорт, он был сыном иностранца, а в советское время это… Ну, сами понимаете, если помните. Для тех, кто не застал, скажу так: иностранных граждан принято было считать шпионами. Сын иранского подданного поехал учиться из Шахины в Москву, там встретился с русской девушкой и решил на ней жениться. Само по себе событие весьма заурядное, многие кярманские мужчины женятся на русских, да вот какая вышла неувязочка: отец девушки работал в тех самых органах, которые наводили страх не только на иностранных подданных. И как на грех занимался он именно ловлей шпионов. Вроде даже кого-то поймал, но об этом говорить было нельзя, ибо орел доблести и змея коварства в этом ремесле неизбежно соседствовали с грифом секретности.

Как бы то ни было, иногда Лилит Ханум даже жалела, что родилась в положенное время после свадьбы и не имела возможности увидеть, с какими лицами оба ее деда впервые обменялись приветствиями. Говорят, зрелище было не для слабонервных.

Разумеется, ее угораздило уродиться в иранскую родню: смуглая, яркая, с огромными выразительными глазами, она совершенно не была похожа на русских предков. Всю жизнь всем своим видом, а также ассирийской фамилией (каковую я упоминать здесь не буду, дабы не возмутились все представители этой почтенной семьи) она напоминала русскому деду о том, что среди родни завелись подозрительные иностранцы. Вдобавок ко всему и имя у нее было для русской семьи необычное.

Об имени надо сказать особо, потому что хоть и говорят, что не имя красит человека, а совсем наоборот, не надо недооценивать силу имен: каждое из них что-то значит и тянется за ним целая история.

В момент рождения нашей героини ее ассирийский дед был в Москве и решил помочь молодой матери, сопроводив в ЗАГС, где надлежало регистрировать младенца. Мать хотела назвать дочку Татьяной в честь героини «Евгения Онегина», ибо она была без ума от русской классической литературы. Но не успела она открыть рот, как дед, слывший даже по кярманским меркам большим чудаком, сказал:

– Девочку будут звать Лилит.

– Может быть, Лилия? – осторожно предложила работница ЗАГСа, немолодая женщина с изможденным лицом в облаке вытравленных перекисью буклей.