Земную жизнь пройдя...

— Я увлечена рисованием, — наконец, начала собеседница, — иногда меня посещают странные сюжеты — призраки… Нет, я не обладаю талантами подобно вашему, эти сюжеты начали беспокоить меня совсем недавно…

Она достала один из рисунков.

— Это набережная Новой канавы, — сказала она, — не знаю почему я решилась нарисовать это мрачное место… И как я осмелилась отправиться туда одна, не понимаю… Меня будто кто-то вёл, заставил…

Диана глубоко вздохнула.

Я взяла рисунок, выполненный пером. Очень талантливая работа, насколько может судить моё скудное познание в искусстве. На фоне тёмных вод выделялась бледная человеческая фигура. Человек будто готовился уйти вдаль, обернувшись на прощанье…

— Черты нарисованного лица случайно оказались похожи на Ключкова, — с трудом произнесла художница.

Я зачарованно рассматривала рисунок, будто наблюдая за мистическим эпизодом. Мне казалось, что в штрихах, образующих воды канала, отразились искаженные лица, которые злобно взирают на живых.

— Раньше вам удавались подобные предсказания? — спросила я взволнованно.

— Нет, впервые. У меня возникали мрачные мистические сюжеты, однажды рисовала вид ночного кладбища… Но сюжета-предсказания не было ни разу…

— В воде просматриваются лица, — прошептала я.

— Да? И вы их тоже видите? — оживилась собеседница. — Не знаю, кто водил моей рукой?

Она вздохнула.

Я просмотрела другие рисунки. Разные сюжеты — забавные и грустные. Мистические работы я рассматривала особенно внимательно. К своему изумлению я заметила, что чувствую связь с нарисованными призраками. Пред внутренним взором промелькнули сцены гибели…

Отодвинув рисунки, я сделала несколько глотков кофе.

— Вам дурно? — обеспокоилась Диана.

— Мой талант снова проявил себя, — я печально улыбнулась, — ваши призраки не просто рисунки… Я их почувствовала…

Художница вздрогнула и спешно убрала свои работы в папку.

— Понимаю, это жутко… Но я не могу не рисовать их, будто кто-то заставляет меня… Зачем?

Я покачала головой.

— У вас раскрылся мистический талант. Причины назвать не могу. Увы, сама часто задаюсь этим вопросом, — мой голос звучал грустно.

В дерзких зелёных глазах собеседницы мелькнул страх перед неизведанным.

— Это не страшно, быстро привыкните, — моё спешное утешение прозвучало неубедительно.

К нашему столику подошёл полноватый старичок с широкой улыбкой. Как оказалось, владелец картинной лавки.

— Диана, для вас у меня радостная новость! — воскликнул он. — Ваши рисунки купила одна очень знатная дама…

Голос торговца картинами звучал торжественно и игриво.

Диана Оринова оживилась.

— Я заметил у нее на платье, — собеседник взял красноречивую паузу, — брошь с вензелем государыни императрицы! — он щёлкнул пальцами.

— Могу вас поздравить, — искренне порадовалась я, — ваши рисунки купила приближенная императрицы… Только статс-даме оказана честь носить бриллиантовые броши с вензелем царицы.

— Очаровательная молодая дама! — восхитился старичок, — она просила передать вам своё приглашение.

Он протянул Диане конверт и, учтиво поклонившись, оставил нас.

— Смирнова-Россет! — воскликнула Оринова. — Завтра вечером ждёт меня в своём салоне. Меня пригласили!

Я не удивилась. Александра Смирнова-Россет покровительствует искусству, в ее салоне собираются лучшие таланты Петербурга. Одна из причин, по которой я восхищалась этой прекрасной дамой высшего света.

— Полагаю, мы завтра увидимся, — улыбнулась я, — буду ждать встречи…

— Ваше присутствие придаст мне сил! — оживилась собеседница.

Диана снова погрузилась в мрачные мысли.

— А если мне понадобиться помощь… Очень прошу вас не отказать, — она указала на папку с рисунками.

— Обещаю, что не откажу в помощи, — заверила я девушку.

Оринова вызвала мою симпатию тем, что говорила на равных, не заискивала, не пыталась снискать моё расположение.

* * *

Настал вечер встречи в салоне Смирновой-Россет. Константин, к своему сожалению, из-за дел служебных не смог составить нам с Ольгой компанию.

Александра Смирнова-Россет как всегда была очаровательна. Изысканность и добрый нрав — очень редкое сочетание в высшем свете, мне давно пришлось в этом убедиться. Особенно восхищало, что фрейлине не присуще высокомерие, она беседовала со всеми легко и приветливо.

Ольга занялась беседой со своими приятельницами, Серж отвлекся на старого знакомого, и Климентина увлекла меня за собой в компанию неприятных мне барышень.

Как обычно, Ростоцкую окружали ее раболепные приятельницы, вызывавшие у меня отвращение. Климентина объясняла мне, что ей приятно такое поклонение ничтожеств. Я недоумевала, зачем тратить внимание на людей, которых призираешь? Упиваться властью над ними? Их излюбленным развлечением было осыпать насмешками барышень из небогатых семей, публично унижая их в салонах и на балах. Я всячески пыталась помешать девицам, удивляясь, как честная Климентина, ставшая мне верным другом, может опускаться до такой низости? Но не всегда я была рядом. Компания Климентины не упускала случая поразвлечься, когда меня не было поблизости, "дабы я не портила им веселье".

— Ах, вы очаровательны! — слащаво восклицали прилипалы.