Земные громы

Торопливо одевшись, вышел из дома. В автобусе было несколько немцев, русские почему-то предпочитали ездить городским транспортом. «И напрасно», — подумал Грабин, усаживаясь на свободное место. Немец, сидевший впереди, удивленно оглянулся на него и презрительно скривил губы.

Вошла другая группа пассажиров. Все они с каким-то непонятным осуждением рассматривали Василия Гавриловича, хотя уже не раз встречались с ним в конструкторском бюро. Смутившись под этими взглядами, он начал лихорадочно ощупывать и осматривать себя — все ли пуговицы застегнуты. И в этот момент напротив остановился еще один немец, которого все звали Максом.

— Штейн зи ауф, — сказал он и выразительно показал, что Грабин должен уступить ему место. И хотя в автобусе было довольно свободно, Василий Гаврилович поднялся и до самого конструкторского бюро стоял в проходе. Лицо горело от стыда. Но никто из немцев не предложил ему сесть, они будто не замечали его.

Придя к себе в рабочую комнату, Грабин застал Горшкова за чертежной доской и сразу же набросился на него:

— Почему не разбудил?

— Так ведь я не слышал, когда ты вернулся, — пояснил Иван, — думал, тебе разрешили прийти в КБ позже. Да ты и не опоздал.

— Лучше бы опоздать, чем так ехать, как я. Ты знаешь, Макс меня заставил стоять всю дорогу.

— А ты сел в автобус?

— Сел.

— Ну, парень, силен. Ты разве не знаешь, что есть специальное указание: наши могут ездить на работу вместе с немцами, но должны стоять в проходе. Потому мы и стараемся не попадать в автобус.

— Да, порядочки…

Этот случай заставил Грабина пристально взглянуть на сотрудников конструкторского бюро. Немцы были во всем на особом положении. Они ходили не в коричневых халатах, как русские, а в белых. Держались надменно. Особенно Фохт, возглавлявший иностранную группу. Высокий, прямой, как доска, он ходил по комнатам, будто командир на парадном смотре. Остановится перед кульманом, но не наклонится, только скосит глаз и не скажет, а словно процедит замечание. Один глаз у него искусственный, но это почти незаметно: в обоих светится одинаковая холодная надменность.

Так же свысока, как на рядовых конструкторов, Фохт смотрит на русского начальника КБ-2 Шнитмана. По своему положению тот должен руководить работой и советских и немецких конструкторов. Но Фохт полностью подавил его своим авторитетом. Дело в том, что Шнитман не был ни артиллеристом, ни конструктором. Работая в торговой организации, он бывал за границей, поэтому кто-то решил, что ему будет легче руководить иностранцами. Но Фохт и его конструкторы с первых дней оценили способности начальника КБ и потому относились к нему иронически, а другие просто его не замечали.

В противоположность Фохту Макс выглядел своим парнем. Он любил поговорить, откровенно критиковал Шнитмана, бросал нелестные реплики в адрес Фохта. Не скрывал он и того, что в первой мировой войне воевал против русских. Пытался даже хвастаться своими подвигами. В доверительном разговоре однажды сообщил Грабину, что состоит в партии национал-социалистов.

Но главное было не во взаимоотношениях, а в самой работе. Немецкие конструкторы занимались делом. Они разрабатывали проекты артиллерийских систем. Русские инженеры были заняты на вспомогательных работах. Чаще всего они помогали копировщикам размножать чертежи. И только в редких случаях Фохт доверял им проектировать отдельные детали, называя это осмысленной деталировкой.

— Чтобы заниматься конструкторской работой, надо выполнить не менее трех тысяч таких заданий, — говорил он.

Сначала Грабин принял его слова как само собой разумеющееся. Да и кто станет оспаривать, что конструктор должен иметь прочные навыки в работе с чертежами. Но вдруг пришла мысль: неужели все немецкие специалисты уже проделали такой объем вспомогательных работ? Ведь для этого требуется около десяти лет. А многим из иностранцев едва перевалило за двадцать. Не с десяти же лет они встали за кульманы. И тем не менее Фохт доверяет им самостоятельную разработку различных узлов и агрегатов. Значит, дело не в опыте, а в том, что Фохт стремится всячески затормозить подготовку советских кадров…

Догадка буквально потрясла Грабина. Он был уверен, что те, кто создавал смешанное конструкторское бюро, заботились прежде всего о том, чтобы оно стало школой для будущих создателей оружия. Внешне все выглядит благополучно. Немцы прислали опытных и знающих специалистов, рядом с ними трудятся наши молодые инженеры. И какую-то пользу от такого общения они, конечно, получают. Но и вред велик. Советские конструкторы стремились уйти из бюро в гражданские организации, их не удовлетворяла роль бессловесных чертежников, они тянулись к самостоятельному творчеству, готовы были создавать что угодно — тракторы, плуги, сеялки, только бы испытать свои возможности.