Земные громы

Морозным январским утром 1940 года Грабин прошелся по цехам и вернулся в кабинет. В дверь постучали. Первым вошел Ренне. Поздоровался, встал у стола. За ним с таким же торжественно-серьезным видом вошел Муравьев, долго жал своей могучей ручищей руку Василию Гавриловичу. Затем появился Боглевский. Чуть погодя постучал Горшков:

— Разрешите, товарищ военный инженер первого ранга?

— Случилось что-нибудь? — насторожился Грабин.

Была в поведении конструкторов какая-то таинственность.

— А ведь вы, Василий Гаврилович, забыли, какой сегодня день! — Ренне улыбался.

— Так ведь шесть лет прошло, — пробасил Муравьев. — Немудрено и запамятовать.

И Грабин сразу понял, по какому случаю чуть ли не половина конструкторов с утра появились в его кабинете. В такой же морозный январский день все они приехали из Москвы в этот город. Все были и молодые, и неопытные, не имели ни высоких знаний, ни орденов, но каждого из них наполняли большие надежды и планы. Главным вдохновителем этого переезда был Грабин. Он подал идею, он собрал коллектив, и люди пошли за ним, оставив квартиры в столице, отказавшись от предлагаемых должностей.

Что же произошло за эти шесть лет? В круговерти будничных дел Грабин не находил времени, чтобы осмыслить этот вопрос. Да и другие вроде бы не задумывались над ним. Никому раньше не приходило в голову как-то отметить юбилей. Наверное, просто нечего было отмечать. Конструкторское бюро с большим трудом становилось на ноги, каждая новая система рождалась в муках, неудачи следовали одна за другой.

Но за истекшие годы многое изменилось. Молодой завод вышел в число ведущих артиллерийских заводов страны. Коллектив научился не только выпускать орудия, созданные в других городах, но и проектировать свои, превосходящие по тактико-техническим данным лучшие артиллерийские системы. За это время небольшой конструкторский отдел стал многочисленным творческим коллективом.

Рос завод, формировалось КБ, а вместе с ним росли и люди.

Грабин уже не начинающий конструктор, каким он прибыл в город. Он — главный конструктор завода. В 1936 году награжден орденом Ленина, в 1939-м получил орден Красной Звезды.

И Петр Федорович Муравьев уже не тот медлительный, задумчивый работник, которому многое давалось с трудом. За ним уже утвердилось право быть ведущим конструктором всех главных проектов. И Ренне стал умелым, опытным организатором, возглавил отдел. Выросли и Шишкин, и Мещанинов…

Все эти мысли быстро пронеслись в голове Грабина. Он улыбнулся, шутливо поднял руки:

— Сдаюсь, братцы мои. Совсем перестал оглядываться назад. Но не подумайте, что зазнаюсь. За работой стал забывать свою родословную.

Он еще раз пожал руки каждому, а потом пригласил всех сесть.

— Давайте подведем итоги. Что у нас в активе? Что успели сделать?

Стали перечислять созданные системы, вспоминать перипетии, с которыми сталкивались в работе.

— А помните: «Заниматься опытно-конструкторской работой мы не будем. Нам хватает неприятностей и с производством»? — Горшков очень похоже скопировал бывшего директора завода Радкевича. Всех это очень развеселило. Припомнили, как украдкой готовили чертежи, сколько было трудностей с изготовлением опытных образцов.

Большая нагрузка не оставляла Грабину времени для воспоминаний. Он создавал коллектив, но редко анализировал, что сплачивает людей, что заставляет их забывать о личных делах, об отдыхе. Интересная работа? Но ведь далеко не всегда и не всех она удовлетворяет. Чувство долга? Но свой долг можно с успехом выполнять не только в их КБ.

Глядя на товарищей, Василий Гаврилович с душевной теплотой почувствовал, как они все близки ему. Вот они сидят перед ним, как сидели шесть лет назад на местном железнодорожном вокзале, возмущаясь, что никто их не встретил, что не пришла обещанная машина. С неувязок началась их работа на заводе. Но никто не спасовал, не уехал назад, в Москву. Были конфликты, случались ссоры, но внутренние связи не нарушались.

И тут до Грабина сквозь пелену воспоминаний дошли слова, касающиеся лично его. Говорил Константин Константинович Ренне:

— Василий Гаврилович не дает нам остановиться…

Вот она сила, которая все эти годы цементирует коллектив! С какой-то пронзительной ясностью Грабин понял, как он прав, что все эти годы ведет людей за собой, дает им перспективу. И именно эта нацеленность вперед определяет успех.

Почему-то вспомнились детские годы, когда мальчишкой первый раз пришел на мельницу к Федоренко. Насекали жернова. Часа через два руки сделались чужими, молоток и зубило стали непомерно тяжелыми, пот заливал лицо. Он присел на деревянный настил.

— Вставай, — резко окликнул его отец, — не смей раскисать. В работу втянуться надо.

Встал, снова начал крошить камень, через силу поднимал тяжелый молоток, с трудом удерживал зубило. На другой день работать стало полегче…