Земные громы

Артиллерийское вооружение к этому периоду производилось на целом ряде заводов. И почти каждый имел свое конструкторское бюро. Грабин не раз задумывался о том, что в интересах дела хорошо бы создать сильный творческий коллектив, который был бы способен решать узловые вопросы, стоящие перед создателями артиллерийских систем. Свои мысли он высказывал в беседах с представителями Наркомата вооружения, ГАУ и военной приемки. В принципе его все вроде бы поддерживали, но никто не думал, что этот вопрос будет решаться в самый разгар войны. Даже Андрей Петрович Худяков, наиболее горячий сторонник организации мощного конструкторского бюро, сомневался.

— Потребуются немалые средства, — говорил он в беседах с Грабиным, — а где их взять? Война идет.

И вдруг неожиданный звонок от наркома вооружения. После обычных вопросов о доработках пушек и налаживании производства Д. Ф. Устинов вдруг спросил, как Грабин относится к идее создания Центрального артиллерийского конструкторского бюро? Василий Гаврилович ответил, что готов голосовать за него обеими руками.

— Вот и отлично, — заключил нарком, — подберите одного-двух толковых специалистов, пусть выезжают в Москву. Вместе с нашими товарищами они подготовят для утверждения в ГКО необходимые документы.

— Но ведь в нынешней обстановке такие вопросы тяжело решать. Нужен большой коллектив конструкторов. Нужна хорошая база.

— Мы над этим уже думали, — ответил Устинов. — За основу новой организации предполагается взять ваше бюро. Возглавить ЦАКБ придется вам.

Нарком не спрашивал согласия или совета, говорил, как о деле решенном, и это успокоило Грабина. Он понял, что пора сомнений прошла, а успех дела будет зависеть теперь во многом от того, как быстро он сумеет сколотить новый коллектив и решить организационные вопросы.

Вскоре после отъезда Андрея Петровича Худякова в Москву, когда стало ясно, что идея создания ЦАКБ пробила себе дорогу, Грабин собрал свой штаб. Пришли почти все, с кем начинали на заводе работу с нуля. Василий Гаврилович обвел собравшихся потеплевшим взглядом. Муравьев, Мещанинов, Ренне… А рядом с ними те, кто влился в коллектив позже: Хворостин, Норкин… Многие догадывались, что Грабин собрал их неспроста: слухи о предстоящих изменениях в организации КБ уже ходили по заводу.

— Вы почти все помните, как трудно было нам решиться оставить Москву и выехать сюда, на завод, — начал раздумчиво Василий Гаврилович. — Но мы пошли на риск и он оправдался. За несколько лет нами создано первоклассное конструкторское бюро. Есть отличные пушки. Почему это оказалось под силу нам? Потому что мы не идем вразброд, живем едиными заботами.

Грабин на минуту умолк, собираясь с мыслями. Ему надо было так сообщить о предстоящей реорганизации, чтобы каждый увидел для себя перспективу, мог зримо представить характер задач, которые придется решать в новом конструкторском бюро. Неожиданно встретился глазами с Горшковым, тот смутился и опустил голову.

Отношения с Иваном Андреевичем за последнее время носили переменчивый характер. В феврале, когда Грабину было присвоено звание генерал-лейтенанта технических войск, Горшков поздравлял его на правах однокашника и самого близкого друга. Василий Гаврилович стал больше доверять ему, давал наиболее трудные задания. Но Иван Андреевич понял это доверие по-своему, решил, что ему можно работать без особого старания. И незадолго до этого заседания штаба допустил такой промах, которого Василий Гаврилович не мог ни понять, ни оправдать.

На соседнем заводе, который производил для ЗИС-3 отдельные детали, произошла заминка. Это могло отразиться на выполнении плана. Для того чтобы оказать помощь заводу, Грабин послал туда Горшкова. Прошел день, другой, а результатов не было. Еще больше удивился Василий Гаврилович, когда узнал, что Иван Андреевич использовал время командировки для решения личных вопросов.

Когда перед отъездом в Москву Андрей Петрович Худяков показал Грабину список конструкторов, которых предполагалось включить в список сотрудников ЦАКБ, тот долго рассматривал лежащий перед ним листок, а затем, вздохнув, поставил против фамилии Горшкова вопрос.

— Если число наших кандидатур будет ограничено, Горшкова исключите, — сказал он жестко.

Андрей Петрович знал, что возражать и давать советы в таких случаях бесполезно. Грабин сам был до конца предан делу и того же требовал от подчиненных. Он не любил тех, кто работал без души, а к тем, кто допускал расхлябанность, был непримирим. В таких случаях дружеские отношения не смягчали, а даже ужесточали его позицию. Вот и сейчас, посмотрев на Горшкова, Василий Гаврилович нахмурил брови и заговорил строго и официально:

— Мне предложено подобрать состав Центрального артиллерийского конструкторского бюро. Легкой жизни не обещаю. Работать придется больше, чем здесь. И условия будут хуже. Но создавать новый коллектив в интересах фронта надо. Кто готов сменить место работы, прошу поднять руки.