Земные пути

Должно быть, в те давние годы, когда Жель ещё не ступал на небесную тропу и считался смертным магом, он жил в окрестностях Монстреля или чуть южнее, возле Лютеции или Соломоник. Хотя в те годы ни Монстреля, ни Лютеции, ни даже Соломоник скорее всего еще не было. Это Хийси мог называть новых богов мальчишками, а для людей две или три тысячи лет — непредставимо большой срок. Видимо, как и многие другие маги, был Жель местным властителем, жестоким к врагам и недобрым к подданным Да и себя, должно быть, не слишком жалел, потому и смог перешагнуть черту, отделяющую человеческое могущество от божественного. А с тех давних времён пастуший бог сохранил любовь к свободным одеждам из некрашеной шерсти, каких уже много поколений никто не носит, и к жирным блюдам, щедро заправленным чесноком, которым разило от господа весьма ощутимо. Впрочем, Ист тоже не был привередлив в еде и таких ароматов не боялся.

— Что, не ожидал? — с вызовом спросил Жель, усаживаясь на бережок напротив Иста.

— Не ожидал. — Ист пожал плечами и в свою очередь тоже задал вопрос: — Это что же, все боги в обычной жизни себя приукрашивают?

— Не все, — коротко ответил Жель, и лишь тогда Ист понял, что задал глупый вопрос. Сам-то он без нужды облик не менял, а Хийси и вовсе всегда ходил в подлинном обличье. Так что ответ Желя было несложно предугадать.

— И что ты хотел сказать мне, покровитель стад и нив?

Жель поморщился, но, помня, где сидит, вымученно проговорил:

— Вообще-то нивы принадлежат лежебоке Франу, а мне только стада и пастбища. А вот луга и… эти, клеверища! — они спорные. Я бы давно этот вопрос решил, да разве с Франом договоришься… От него никакого ответа не добиться Вроде и дела ему до покосов нет, а чуть что — моё! Дрянной божишко.

— В этом вопросе я судить не могу. — Ист выдержал паузу и добавил умное слово: — Не компетентен.

— Я, собственно, не из-за этого тебя искал — Жель почесал указательным пальцем нос. — Мы тут кое с кем беседовали и решили, что твои споры с Гунгурдом касаются только тебя и Гунгурда. Другие боги не будут вмешиваться в это дело.

— Вы очень добры, — заметил Ист — Только я хотел бы уточнить: когда ты обмолвился, что вы “тут” беседовали, следует ли это понимать, что вы разговаривали возле источника правды? Только что ты упоминал совсем другой источник.

— Именно так и следует понимать, — сухо ответил Жель. — Сначала мы разговаривали здесь, потом, когда всё самое важное было решено, перешли туда. Здесь удобно работать, там отдыхать. Но я ещё не кончил рассказывать о главном Тому из нас, кто встретится с тобой первым, поручено передать, чтобы ты больше не говорил таких слов… ну тех, что произнёс, когда поднимал народ против храма. С Гунгурдом у тебя война, и ты можешь делать с ним что угодно. Ты отнял у него Норгай — один из лучших городов мира, и мы готовы признать Норгай твоим. Но говорить, что, кроме тебя, нет никаких богов, — не надо. Ты, видимо, произнёс эти слова в запальчивости, однако впредь… ну, ты понимаешь. Я уже говорил, войны и свары меня не радуют. Я, конечно, не прочь, если другие боги сцепятся друг с другом, но участвовать в этих делах самому — увольте! А ведь твои слова можно расценить как объявление войны всем богам одновременно. Странно, что ты не понимаешь таких простых вещей.

— Теперь понимаю, — кивнул Ист. — Просто я слишком недавно стал бессмертным и ещё не привык соразмерять силу сказанного. Постараюсь больше не говорить опрометчивых слов.

— Я хотел бы добавить кое-что от себя, — быстро произнёс Жель, видимо, опасаясь, что Ист сейчас исчезнет. — Рядом с Норгаем расположен один из моих оракулов, народ на поклонение ходит, особенно в праздник стойл…

— Понятно. Я не полезу туда без достаточно веской причины.

— Ты замечательно формулируешь свои обещания. — Жель кисло улыбнулся, рассматривая Иста холодными глазами. — Теперь я склонен верить рассказам сплетников, которые говорят, будто ты, как и старый Харги, способен пить из источника.

Ист покосился на струящийся родник, покачал головой.

— Я не пробовал пить оттуда, но думаю, что не смог бы. — Он коснулся ладонью воды. Вода была горячей, почти кипяток.

— Надеюсь, мне не надо макаться туда? — с тревогой спросил пастуший бог. — Я старый грешник и слишком поздно понял, что врать без нужды не следует. А эта водица не знает разницы между вероломным обманом и дружеским розыгрышем. — Лицо бога исказилось, и он быстро добавил: — Похоже, опять заврался. Строгий ручеёк, не люблю здесь разговаривать.

— А как ты стадам покровительствуешь? — спросил Ист, стараясь не замечать корчи собеседника.