Земные пути

Ист знал, что всё это неправда, — люди ушли из проклятого места, и теперь одни лишь расколотые стены накапливают мрачную магию старых могил и святилищ. И всё же именно сегодня в развалинах кто-то копошился: неугомонный грабитель, не потерявший надежды отыскать что-то в тысячу раз обшаренных подвалах, тайный последователь запрещённого культа или чернокнижник-самоучка, вздумавший плести чары в подвалах, о которых рассказывалось столько ужасного. Ист слышал, как незнакомец бродит по сводчатым коридорам, стучит палкой, распугивая змей, которых немало завелось в развалинах, ощущал, как трещит и пахнет жжёной смолой его факел.

А ведь надо быть отчаянным смельчаком, чтобы полезть сюда после заката. Один только Ист знал, что на самом деле среди растрескавшихся стен не осталось ничего потустороннего и ползать здесь не опаснее, чем в любых иных развалинах. Максимум, что может случиться, — рухнет поветшавшая стена и похоронит под обломками неудачливого кладоискателя. Но до этого Исту не было никакого дела, он больше не хотел мешаться в людские дела. Как ни повернись — будет кровь, а он и без того залит кровью по самые ноздри. Вот если бы нашёлся иной путь, не имеющий отношения к огню и железу... Может быть, ещё и найдётся.

А покуда Ист просто сидел и вспоминал мучительное чувство беспомощности — единственное ощущение, оставшееся, когда он был вплавлен в кристалл застывшего времени. Вспоминал, как появился в дверях встопорщенный, недовольный Хийси и как, послушные воле бессмертного, осыпались под его пальцами окаменевшие столетия. И всё-таки время взяло своё — тот, перед кем оказались бессильны эпохи, погиб от единого недоброго слова...

Внизу что-то упало с грохотом, потом на стенах заплясали отблески огня, и неведомый смельчак, возившийся в подземельях, одышливо сопя, явился на свет. При виде кладоискателя Ист так удивился, что забыл стать невидимым. Амадей Парплеус собственной персоной выбрался по винтовой лестнице в притвор и теперь стоял, щуря глаза и решая, идти ли наружу или прежде заглянуть к алтарю, о котором ему в городе все уши прожужжали.

Любознательность, однако, одержала верх, и старик, постукивая посохом, направился в адитум. Ист с проснувшимся интересом следил за старинным знакомым. Видно, не так прост бесталанный Парпллеус, если в столь преклонных годах предпринял такое дальнее путешествие ради гипотетической возможности узнать что-то новое. Если бы ещё к неутолимой жажде знаний добавить ту самую искру, что отдал некогда Парплеус ради сомнительного удовольствия изучить геликософию вкупе с кампилограммикой, то кто знает, кем стал бы знаменитый волшебник? Вернее всего, не стал бы никем, сгинул бы, заеденный завистливыми коллегами, или попал на зуб более опытному чародею, к которому в простоте душевной явился бы за помощью и наставлениями в учёбе. Магия не знает жалости, и наивный идеалист Парплеус не мог выжить иначе, как отказавшись от искры таланта и став бесплодным коллекционером мёртвого знания.

— Приветствую вас, профессор, — негромко произнёс Ист, стараясь не напугать старика.

Однако Парплеуса было не так просто напугать. Важно кивнув Исту, учёный маг подошёл к упавшей плите и, стряхнув сор с мраморной резьбы, уселся.

— Я вижу, вы один из тех молодых людей, что слушали мои лекции в университете Соломоник, — благодушно произнёс он. — Честно говоря, я не ожидал, что кто-то из школяров последует за мной сюда. Когда я переезжал из Соломоников в Лютецию, то следом отправилась в путь лучшая часть университета. И в этом нет ничего удивительного — студиозусам прилично путешествовать, сопровождая любимого профессора. Мой учитель — бесподобный Лисимах — сам по себе был целым университетом. Курс номофелетики, который он составил, до сих пор никем не превзойдён. Но даже Лисимах не мог бы рассчитывать, что кто-то из учеников последует за ним на другую часть земного круга.

— Вынужден огорчить вас, — признался Ист, — но я не имел удовольствия вкушать из источника вашей мудрости. Зато я видел вас когда-то, стоящим на одном из бастионов Хольмгарда, в ту историческую минуту, когда Ансир лишился всех своих фуэтов.

— Молодой человек! — вскричал Парплеус. — Я, конечно, рад, что вам известна моя биография, она известна многим, но видеть меня в Хольмгарде вы не могли. Да, я участвовал в обороне Хольмгарда и немало сделал для победы, но это было шесть лет назад, когда вы разгуливали в одной рубашонке и без штанов!

— Прошу прощения у знаменитого мудреца, — улыбнулся Ист, повторяя свои собственные, шестилетней давности слова. — Увидав вас, я был столь поражён, что перестал понимать, что делаю и говорю. Честно говоря, я не рассчитывал встретить здесь столь знаменитого учёного, к тому же в столь поздний час.